«Что же мне делать? — подумал мальчик. — Если я простою так ещё четверть часа, я тоже могу превратиться в маленькую ледяную глыбу и буду так же крошиться, как они».
Фосфорическое сияние становилось всё ярче и ярче. В глыбах стали просвечиваться силуэты фантастических существ. Одни были похожи на животных с человеческими головами, а другие, наоборот, на людей с головами животных. Куски льда отскакивали и со звоном падали к ногам мальчика.
Пётр задрожал. Без очков, а они были уже не нужны, он видел неважно. Чудовища скрежетали, шуршали, как шуршит лёд на реке во время ледохода. Они сталкивались друг с дружкой и всё плотнее обступали мальчика, единственный комочек тепла в этом огромном ледяном мире.
«Что же мне делать? — думал Пётр. — Я скоро замёрзну».
Он вытащил волшебный фонарик и уже хотел нажать кнопку, но озябшие пальцы не слушались, и фонарик упал к ногам. Иногда ледяные монстры, столкнувшись друг с другом, рассыпались на тысячи кусков, а потом летели друг к другу, собирались в целое, ещё более ужасное существо.
«Огонь может превратить лёд в воду, а воду в пар! Но надо очень много огня, так много, чтобы уничтожить весь этот лёд. Огонь мне нужен не для хулиганства, — уже холодея, думал мальчик. — Соберись, ведь ты можешь, если захочешь. Если очень нужно, то можно… Но ведь я это никогда не делал… — разговаривал Пётр сам с собой, — этому меня никто не учил…»
Он взглядом провёл возле себя круг, зажмурился, сцепил на груди руки, сжал зубы.
— Ну же! Ну! Ну! — приказывал он.
И круг ярко вспыхнул, причём огонь был такой силы, что он стоял вокруг мальчика, как высокая стена, словно Ларин находился в сосуде, стены которого были сделаны из огня, уничтожающего всё на своем пути. Послышалось шипение пара, и лёд стал раскалываться. Петру сталр тепло от огня, но он почувствовал невероятную усталость. Глаза закрывались сами, ни руки, ни ноги не хотели слушаться.
— Надо идти, — сказал он сам себе и рухнул, потеряв сознание.
Когда Пётр открыл глаза, вокруг были лужи, над которыми клубился пар. Он зачерпнул воды в ладони, плеснул в лицо. Затем принялся пить. С каждым глотком возвращались силы. Теперь он уже мог идти.
Снова он увидел парк, а в нём трёхэтажное кирпичное здание бывшей графской фабрики. Пошатываясь, Пётр пошёл к крыльцу.
— Я дошёл, — говорил он сам себе, не замечая, как проходит сквозь стену из красного кирпича.
Вдруг Ларин услышал шум и оглянулся.
«Неужели ещё не конец?» — подумал он.
И только сейчас понял, что стоит на сцене в актовом зале в порванной одежде, весь в ссадинах. Пётр протёр очки, пытаясь сообразить, как он оказался на сцене. Дети, ученики школы, и вместе с ними учителя радостно аплодировали ему, словно он какой-то артист, спевший красивую песню, слова и музыка которой растрогали всех без исключения.