Болезненно-восприимчивым слухом он услышал это и прерывисто всхлипывающим дыханием глубже втянул щеки. Кожу у его висков заметнее собрало в складки.
«Радуется», — подумал он с холодом у сердца.
— А ты меня все-таки не перебивай, — попросил он ее скорбно.
— Я тебя слушаю, — виновато выговорила она, потупляя глаза.
Он сказал:
— Это мое решение непоколебимо, и на днях я поеду в город, чтобы оформить его надлежащим порядком. Ты была мне хорошей и ласковой женой и верным другом. Ближе тебя у меня никого нет. И разве я мог позабыть о тебе в моем последнем распоряжении?..
Слова его звучали искренно и тепло. Валентина Михайловна приподнялась, подошла к мужу, опустилась рядом с ним на колени. Жгучее, мучительное чувство стыда охватило ее сердце.
«Прости меня за все, за все, за все», — думала она, стискивая руку мужа в покаянном порыве.
В том же беспредельном порыве она потянулась к его губам, но с этих губ отвратительно несло смрадом смерти.
Столбушин отстранил ее, догадавшись о ее невольном отвращении. И понуро вышел из комнаты.
«Умирающим ничего не надо», — думал он, вышагивая по двору.
А солнце светило так ярко и щедро, и так хотелось, так хотелось жить.
После обеда, когда Столбушин спал, Валентина Михайловна взяла книгу, прошла в сад и легла на траву, уносясь взором в безмятежные глубины неба. И ей въявь пригрезилось:
Апрельское мягкое солнце ласково нежило сад. Цвел шиповник, и гудели пчелы. А она с звонким смехом, которым искрилось все ее существо, бежала по аллее, желая лукаво спрятаться от Ингушевича. Но он нашел ее и, взяв ее за руку, сказал:
— Я вас люблю!
— А муж? — вскрикнула она, сотрясаясь от безмятежного смеха.
— Вы его не любите и никогда не любили! Вы вышли замуж, чтоб сделать выгодную партию!
— Ого! — воскликнула она.
— Да-да! Вы даже еще и не догадываетесь о том, какое блаженство любить и целовать губы любимого, — жарко говорил Ингушевич.
— Разве это так сладко? — спросила она его, играючи, упиваясь своею игрою. — Ужели?
— О-о, — воскликнул Ингушевич, — за эти радости можно отдать всю жизнь!
Она опять шаловливо спросила:
— Но что скажет на это мой муж? Как вы думаете?
— Ваш муж? — спросил Ингушевич и резко, сердито добавил: — Но ведь ваш муж умер вот уже год тому назад! Вспомнили тоже!
— А-а, — простонала Валентина Михайловна, порывисто поднялась с травы и, забыв о книге, пошла к дому.
И увидела поспешно вышагивавшего к ней навстречу Ираклия. Лицо его, как ей показалось, было озабочено.
«Муж умер! — вдруг пронеслось в ней жарким опустошительным вихрем. — И Ираклий идет сообщить мне об этом!»