— Ну, ложитесь рядом с моим шаром! — поправился Карташов, разгоряченный игрой.
Две рыженькие девушки, родные сестры, сердито хихикнули:
— Поправился! Еще того лучше!
Сейчас они сердились на Карташова потому, что тот сегодня за ними не ухаживал.
Гимназист Миша, подражая Карташову, крикнул рыженьким:
— А вы ложитесь обе рядом со мною!
— Мишка! — грозно отозвался Подольский с лавочки. — Что можно взрослым, того нельзя тебе!
— Отчего же, если господин Карташов внес в крокет такие выражения, — отчего же? — горячился Миша.
Подольский загрозил ему пальцем.
— Молода, в Саксоне не была!
И протянул подошедшему Ростовцеву руку. Они безмолвно поздоровались. Ростовцев в белых спортсменских башмаках и в панталонах, завернутых у щиколок, устало потянулся и зевнул, косясь на играющих. Его молодое и красивое лицо, бледное и несколько утомленное, подернулось как бы беспокойством.
— «Мне скучно, бес?» Или в карты проигрываете? — спросил его Подольский.
— И бес, и в карты не везет страшно!
— И некому руку подать? — опять спросил его Подольский. — Такая пустая и глупая шутка?
— Пожалуй что.
Ростовцев опять зевнул, опустился на скамью рядом и монотонно стал рассказывать, каков стоял март в прошлом году в Бессарабии, и каков был там февраль в этом году. Под его говор Подольский даже вздремнул и увидел во сне целую стопу блинов, паюсную икру и сметану. Подошел радостный и возбужденный Карташов, широкоплечий, плотный, с еще лоснившимся лицом, и весело крикнул Ростовцеву:
— Каково?
Подольский открыл глаза, отер губы и думал в полусне: «Нет, икра солоновата!»
— Что, каково? — спросил Ростовцев Карташова лениво.
— Обе партии в крокет выиграл, — загрохотал Карташов.
Ростовцев быстро подошел к нему, отвел его в сторону, взяв под локоть, и тихо спросил, насмешливо улыбаясь:
— А как наше пари? Мне ничего не причитается получить с тебя? Это было бы недурно.
Карташов дернул себя за ус, рассмеялся и сказал совсем уже шепотом:
— Да? Ты очень желаешь получить с меня, мой друг? Но, увы! Ты проиграл и на этот раз! Мне повезло, как удавленнику!
— Что? — переспросил Ростовцев, совсем бледнея.
— Проиграл, проиграл, — шептал Карташов, самодовольно сияя глазами.
— Не может быть! — горячо вырвалось у Ростовцева.
Карташов отвел его еще дальше от поляны, где теснились люди, и деловито заговорил сдержанным тоном:
— Я не таков, чтобы хвастать в таких вещах. Поверь мне! Или за кого ты меня принимаешь? И во всяком случае я не имею ни малейшей охоты получать с тебя проигранные деньги, пока ты не убедишься в проигрыше собственными глазами…