— Да? — спросил Ростовцев уныло.
— Да, — веско ответил Карташов и тотчас же добавил: — А убедиться в проигрыше ты можешь сейчас же. Иди в таком случае к пруду и стань за сиренями. Я подведу ее к березкам, и ты убедишься сам… Всецело… Хочешь?
— Да. — Ростовцев качнул головой.
Глаза у него глядели как у больного, после трудной операции.
Он двинулся к пруду, стал за сиренями и стал глядеть на воду, где тухли кровавые сны зари. В глянцевитой осоке заквакали лягушки.
Он думал:
«И осока, и заря, и лягушки, и все, все — непролазная проселочная пошлятина».
Ему пригрезилось: ехала телега с вонючими кухонными отбросами и переехала колесом человеческое сердце. Из раздавленного сердца течет кровь, а возница и не видит этого. Настегивает кнутом лошадь, чтоб ехать дальше (куда дальше? зачем?), и поет какую-то пошлятину, что-то вроде «Тарарабумбия, сижу на тумбе я»…
— О-о, ох, — вздохнул Ростовцев и, услыхав шорох, насторожился.
За березками, сквозь зелень сиреней он уже увидел Подольскую и Карташова.
«Ужели да? Ужели да?» — думал он.
Его мысли точно закружило скучным осенним ветром.
— Ну, зачем вы меня сюда вызвали? — услышал он красивый, такой замкнутый и содержательный голос Подольской. — Говорите скорее, меня ждут! Ну же?
— Когда я увижу тебя еще раз? — грубовато спросил Карташов и властно взял ее за руку у локтя. — Когда и где?
Подольская заговорила быстро-быстро:
— Ах, подожди еще дня два-три! Ты умеешь ждать? Сейчас моя голова набита целым ворохом всякой путаницы… Завтра я должна провести весь день у Анны Павловны, в четверг крестины у Касаткиных… — тараторила она.
Было слышно и видно, как Карташов целовал ее руку от локтя до ладони.
— Скажи: ты моя? Вся до мизинца? — спрашивал ее Карташов намеренно громко.
И, сгибаясь к ней, поцеловал ее в губы.
— Услышат, тише, — прошептала Подольская, задорно погрозив пальцем.
Ростовцев отвернулся и стал глядеть в небо.
«И небо — самая проселочная, захолустная обыденщина!» — думал он.
— Ну, что, ты убедился? — спросил его Карташов, приближаясь, самодовольно и радостно дрыгая на ходу ляжками.
— Да, — отозвался Ростовцев. — Завтра после часа пришлю тебе проигрыш. Со мной нет сейчас таких денег! Ты подождешь до завтра?
— О, да! — воскликнул Карташов и расхохотался.
Вечером, случайно оставшись в угловой гостиной с глазу на глаз с Ростовцевым, Подольская спросила его:
— Отчего вы сегодня печальны более, чем всегда? Уж не состоите ли вы теперь действительным членом в клубе самоубийц?
— Не везет в жизни, — угрюмо отозвался Ростовцев.
— Не везет вам? Такому красивому, умному, богатому? Это не излишняя скромность?