— Ну хватит, хватит, расстарался! — закричала женщина. — Ты нам сейчас здесь уху сваришь, мужикам незачем будет на рыбалку ходить!
— Смотрите пальцы не поморозьте, хозяюшки, — добродушно улыбнулся Ратко.
— Ой, спасибо! Спасибо, касатик! — хором заголосили восторженные бабы и поспешили к реке со своим бельем.
Я лишь передернула плечами под тяжелой шубой: все этим северянам нипочем.
— Ратко, а Ратко! — не успокаивалась резвая молодуха. — Пойдешь вечером на игрища?
— А в честь чего это? Середина недели же.
— Так Солнцеворот сегодня, неужто забыл?
— Забыл. — Волшебник недоуменно почесал затылок, затем смачно хрустнул суставами пальцев. — Приду, как не прийти! Разомнусь!
— Ты смотри, я ждать буду! — крикнула игривая стиральщица и унеслась к реке, вздымая белые хлопья снега.
Я покосилась на Леля: что-то я рано записала нашего принца в главные сердцееды среди волшебников. Похоже, местное население было совсем другого мнения по этому поводу. Точеный красавец заметил мой пристальный взгляд и картинно закатил глаза, будто все это ему порядком наскучило.
— И кто у тебя сегодня первый на очереди? — полюбопытствовал Лель, когда река скрылась из виду.
— Прокофий Белояров, чтоб его волки утащили, — с неожиданной злостью ответил Весень. — Еще с утра прислал к нам в дом мальчишку.
— То-то ты так долго собирался, — одобрительно хмыкнул Ратко.
— Не понимаю, как можно так ненавидеть людей и при этом их лечить? — не выдержала я.
— Я их не ненавижу, я не испытываю к ним приязни. Ну а лечить… Тело же не виновато, что ему достался такой хозяин.
Я недоуменно моргнула.
— Настоящий лекарь сказал бы, что человек не виноват, что ему досталось такое тело.
При этих словах Лель неожиданно вздрогнул и странно посмотрел на меня голубыми, как зимнее небо, глазами.
— Сначала встреться с моим первым пациентом, а потом пеняй мне на мои слова, — парировал Весень.
Я приготовилась строить речь в защиту всего рода человеческого, но потом увидела белокаменные палаты, к которым мы направлялись, и сразу приуныла. Жизненный опыт подсказывал, что сейчас лекарь продемонстрирует мне такой образчик человеческого существа, вставать на защиту которого не захочется.
И опыт, как всегда, оказался прав.
Человек из дворни провел нас по темной лестнице в комнатку с низкими потолками и узкими окошками. То, что снаружи смотрелось белоснежным дворцом, внутри оказалось близким родственником тюремных подземелий. В затхлом каземате, абсурдно заставленном дорогой мебелью и увешанном душными коврами, томилось нечто большое и тяжко вздыхавшее. На пороге нас встретила женщина, закутанная в непривычно темные для северянки одежды.