Весень побледнел до оттенка снега, процедил сквозь зубы несколько слов — которые, к счастью, Лукреция не поняла, потому что титулованная бабушка такой лексике ее не учила, — и немедленно выпрыгнул из саней.
— Ну вы рубанули! — прокомментировал Ждан, глядя в спину удаляющемуся целителю. — Догнать его?
— Да никуда не денется, — абсолютно ровным голосом ответила баронесса. — Лучше покажи его комнату, когда приедем.
— Зачем?
— Как зачем? Книги-то он здесь бросил. Потом жалеть будет, но извиняться не придет из гордости. Если спросит, скажешь, ты положил. На какие только ухищрения не приходится идти, чтобы сделать людям добро.
— Волшебникам.
— Волшебникам-недоучкам в особенности.
— А что будем делать, если она захочет есть? — поинтересовалась Морошка, заглядывая Весеню через плечо.
Мы проникли к целителю в комнату под предлогом, что хотим посмотреть на малышку. Но лично я скорее руководствовалась желанием узнать судьбу подложенных юному волшебнику книг. Моему взгляду предстала идиллия: ребенок мирно спал, постепенно наливаясь жизненной силой, книги были освобождены от перевязывавшей их бечевки и аккуратно сложены на столе. День прошел не зря!
— Не захочет, пока я ее держу, — с набитым ртом ответил парень, торопливо поглощая пельмени со сметаной из расписной миски, что мы поставили перед ним.
Это я предложила Морошке начать кампанию по откармливанию доходяги, а то пациенты скоро совсем его обглодают. Долго уговаривать девочку не понадобилось, вот только волшебного способа лепить пельмени никто так пока и не придумал. Пришлось справляться в четыре руки, одновременно постигая премудрости северной кухни.
— А мокрые пеленки ты менять умеешь? — на всякий случай спросила я. Возиться с ребенком мне, конечно, некогда, но дельные советы — это как раз по моей части.
— А с тобой я вообще не разговариваю, — зыркнул на меня Весень. — Морош, убери ее. Она все старухе донесла.
Старухе?! Ах ты, поросль зеленая, неблагодарная!
— И что тебе такого страшного эта старуха сделала? — Я скрестила руки бубликом.
— Книги вон всучила. — Весень кивнул на стол.
— Ах ты ж боже мой, какое немыслимое оскорбление! — запричитала я. — И как ты только стерпел? Давай заберу и швырну их к ее бессовестным ногам!
Целитель мгновенно оторвался от пельменей и дернулся в попытке остановить меня.
— Сам отдам. Кыш отсюда!
Я показала ему язык и выскочила за дверь.
В коридоре под лестницей слышалось мерное шорканье, пахло гуталином и чрезмерными стараниями.
— Ратко! — Я перегнулась через широкие перила и посмотрела на богатыря, усердно начищавшего свои сапоги. Подозреваю, что с причиной такого энтузиазма мы сегодня утром виделись на реке. — А возьмешь меня с собой? Жуть как хочется на праздник посмотреть!