Эллен умирала без своей дозы.
К концу третьего дня над ней сжалились. И кто? Сам Виктор Романович. Эллен с трудом повернула голову, когда дверь хлопнула. Она была вся в поту, только-только восстанавливала дыхание после адского пекла, кое устроило ей поглощение.
– Ну как ты тут, дорогая? – спросил Виктор, подойдя к кровати. – Выглядишь неважно.
Эллен заметила в его руках стакан с водой и невольно облизнула пересохшие губы.
– Будем дальше упрямиться или признаем поражение?
Ей было так плохо после приступа, что даже ответить сил не нашлось. Впрочем, она обошлась одним жестом: показала средний палец. Научилась у Дениса.
Дядя хмыкнул и прошел к двери, однако стакан оставил на тумбе. Эллен не могла ждать, пока Виктор выйдет, и с жадностью кинулась к воде. Плевать, что это ее маленькое поражение, если не унижение. Она глотала воду так, словно ее вот-вот отберут. Знала, что надо пить небольшими глоточками, но не могла.
Дядя застыл у двери.
– Я скажу тебе всего четыре слова, если ты не глупая, то поймешь… Саша, Дима, Павел и Георгий.
Эллен замерла, а Виктор злорадно усмехнулся и хлопнул дверью.
Голова плохо соображала, а вот сердце быстро поняло, что к чему. Забилось так, что грудная клетка заныла от боли.
– Нет, пожалуйста, – еле пискнула Эллен, сползая с кровати. Она бросилась к двери, упала перед ней на колени. – Вернись, пожалуйста! Я согласна, только не трогай их, умоляю! – кричала она, что было сил, но в ответ была лишь тишина.
Эллен рыдала, упав на пол. Если ее любимые мужчины здесь, то двоим из них точно не жить. От этой мысли ее в итоге стошнило. Долгожданная вода вместе с желчью вылилась прямо у двери.
Неделя – раз плюнуть? Глупая, глупая Эллен…
Ночью ее разбудило знакомое чувство присутствия. Она собрала все силы и присела на кровати, выискивая взглядом светлячков.
«Они должны принести хорошие новости!» – не сомневалась Эллен.
И не ошиблась. Огоньки заплясали и сложились в послание:
Их здесь нет. Борись.
Эллен рыдала от счастья.
***
«День четвертый».
Он принес изменения: Эллен было разрешено принять душ и поесть.
– Думаю, твоя мать постаралась, – сказала блондинка-Леся, которая сидела с Эллен за столом. – Никому бы другому Виктор Романович не уступил, а сам он никогда не меняет решений.
Эллен улыбнулась с набитым ртом. Казалось, Леся искренне за нее переживает. По крайней мере, ее синие глаза говорили так. Синие. Эллен впервые не отвела взгляд и задумалась, какая она – настоящая? Без пестрых париков и линз.
Еда и душ ненадолго спасли Эллен.
Через час она уже горела в предсмертной агонии.