— Мамочка, что папа сказал Симбе?
София-Дарина, чуть поерзав на своем месте, внимательно меня слушает. На ее хорошеньком личике появляется капля хмурости от нетерпения. Внешне совершенно одинаковые, по характеру наши с Алексайо девочки абсолютные противоположности — неуемная энергия Софины дополняет тихое умиротворение Элли, давая девочкам все условия для отличного общения. Они понимают друг друга с полуслова, прекрасно умеют друг друга подбадривать и успокаивать, будто чувствуя нужные моменты, а ведь обеим нет еще и четырех.
— Он сказал ему, девочки, что даже большим и храбрым королям иногда бывает страшно.
Ангелина, недоуменно моргнув, аккуратно переворачивает страничку обратно. Разъяренно рычащий Муфаса загораживает маленького львенка от голодных гиен.
— Он испугался, что его укусят?
— У них страшные зубы, — Софина, поморщившись, льнет к моему плечу, — они, наверное, очень больно кусаются.
Я нежно целую макушку дочери. Ее шоколадные волосы, точь-в-точь мой оттенок, еще и подвивающиеся на концах, отросли практически до плеч. Вряд ли у меня когда-нибудь поднимется рука постричь их, даже если Софин чудом позволит это сделать. Не только я знаю, насколько нашему папе нравятся длинные пушистые локоны.
— Он испугался за своего сыночка. Он никому не позволит его обижать.
— Тогда он такой же хороший, как наш папа, — подводит итог Элли, возвращая страницу обратно. Теперь смотрит на Муфасу с гордостью. Нерешительно оглядывается за мою спину, на окно. Но там пока ничего не происходит — все та же истинно-русская метель и характерные для декабря пятнадцать градусов со знаком минус.
На Ангелине светло-серое домашнее платьице с изображением маленького Снуппи. Он сидит на небольшом сугробе, увлеченно мастерящий снеговичка своими красными варежками. Я не смогла пройти мимо этого платья в детском магазине именно из-за его рисунка. И Элли, и Софин, вдохновленные скорой поездкой в Россию, к снегу, восприняли новый наряд с самыми положительными эмоциями. Все-таки быть им модницами, не иначе — теперь не только Ксай балует принцесс новыми платьями, но и я.
— Родители очень сильно любят своих детей, лисята. И мне, и папе весело, когда вы улыбаетесь, и ему, и мне грустно, когда вы плачете. У Муфасы и Симбы то же самое.
Софина, чье личико становится сострадательно-встревоженным, тянется к моей щеке. Очень нежно меня гладит.
— Не грусти, мамочка.
Элли, потянувшись вперед, поддерживает сестру — утыкается носиком в мое плечо, демонстрируя свою близость.
— Пожалуйста…
Я ласково, с огромным удовольствием обнимаю их обеих. Недочитанную книжку кладу на колени, никуда она не денется.