— Дай Бог ему вырасти таким же большим и сильным, как ты, Эммет, — желает Ксай, трепетно глядя на новорожденного племянника.
Мы с Никой переглядываемся, не утаив ухмылки. Она уже испытала эйфорический восторг от того, что держишь на руках своего малыша, мне еще только предстоит. И, на самом деле, слишком сложно вообразить, каково это. Накрыв свой живот ладонью, я искренне стараюсь представить своих девочек здесь, во плоти и крови. В моих руках, в руках Ксая… и потому едва не пропускаю слова Эммета.
— Мы с Вероникой хотели попросить тебя быть крестным отцом нашему сыну, Эдвард.
Алексайо тронуто улыбается, с любовью посмотрев на брата.
— Я буду счастлив. Спасибо вам.
— Его будут крестить под именем «Алексий», — решительно заявляет Танатос. — А в миру станут называть Эдлекс. Эдвард-Александр.
Мою ладонь, устроенную в ладони Ксая, муж крепко пожимает. Уникальный, чьи повлажневшие глаза так и лучатся благодарностью, растроганно выдыхает.
— Эфхаристо, Натос… боже мой…
Вероника поворачивается к Алексайо, открыто и сокровенно глядя на него. Она нежно улыбается.
— Я бы хотела, чтобы наш сын вырос таким же сострадательным, заботливым и преданным человеком, как ты, Эдвард. Чтобы у него всегда был пример для подражания, способный направить на верный путь.
— Эд, ты заменил мне весь мир в свое время, вырастил меня и сделал все, чтобы я стал настоящим мужчиной, способным отвечать за свою семью. Столько лет ты помогал мне с Карли, и эта помощь на самом деле неоценима. Нет в моей жизни человека, чьим именем я бы назвал сына, кроме тебя. Спасибо. Спасибо тебе за все.
На моей памяти, это самые крепкие, самые долгие и самые эмоциональные объятья братьев Каллен за все время. В доме царит их теплая любовь и взаимная благодарность друг другу, да иначе быть и не могло. Наши семьи окончательно стали одним неделимым целым.
— Дядя Эд, я скушал все овощи на обед, как мама и велела, — методично докладывает Эдлекс, многозначительно глядя на крестного, — я заслужил лукумадес, правда?
Ксай мелодично смеется, ласково покачивая мальчика в своих руках.
— Думаю, Дедушка Мороз не обделит хорошего мальчика.
Сложно понять до конца, что значило для Эдварда, что Эдлекса назвали в его честь — причем сразу в двух смыслах, мирском и религиозном. Его глаза, энергия и улыбка не затухали с появления в доме Дамира, все время подпитываемые дальнейшими счастливыми, если не сказать больше, новостями. Наш Колокольчик, Лисята, Эдли — все это части большого, крепкого, радостного бытия. Мне вряд ли придется беспокоиться за Эдварда с такой командой поддержки — самобичевание, тяжелые мысли и прочие прежние «радости» точно ему не грозят. Миром правит любовь — неисчерпаемая любовь царит и в сердце моего Аметиста.