— Элли, Софин, покажете Эдли елку? Мы с дедушкой только что ее зажгли.
— Елка горит! — восхищенно протягивает Ангелина, с удовольствием пожимая ладошку кузена, какого Эдвард опускает на ноги.
— Огоньки волшебные, — деловито, словно бы по секрету докладывает София-Дарина, забирая себе вторую ладошку брата, — пойдем-ка!
Эта троица, родившаяся с разницей в три недели, вызывает теплое чувство умиления во всех нас. Ника, усмехнувшись, закрывает шкаф, а я обнимаю Ксая за пояс. Как само собой разумеющееся, его пальцы гладят мою талию.
— Мы кое-что принесли к столу, Белла, — только вспомнив про тканевый пакет в прихожей, говорит Вероника, — я разложу на кухне, если ты не против.
— Конечно же. Я тебе помогу, — отпускаю мужа, напоследок огладив его плечо. И нарядный, и домашний одновременно, в праздничном свитере с узорами из снега, гномиками в цветастых колпачках и маленькими оленями, что заправляют парадом, Эдвард — ходячий праздник для детей. И это не глядя на то, что его появление в обществе наших непосед само по себе означает праздник.
Мы с Вероникой орудуем на кухне, раскладывая привезенные ей печенья в виде эльфов и оленят по узорчатым гжелевым тарелкам — вот что неизменно в нашем доме. Я достаю небольшой пряничный домик, собранный из коржей и скрепленный белковым кремом стараниями Каролин, когда невольно гляжу в арку, отделяющую гостиную от кухни.
В большой комнате с богато украшенной гигантской елью (лисята и Дамирка были в восторге от размера дерева, что Эдвард искал по всей округе двое суток) царит оживление. Дети, завороженно обходя елку со всех сторон, пересчитывают мигающие лампочки-свечки, цветастые шарики, серебристые шишки и шоколадные конфеты, развешанные повыше. Эдвард говорит о чем-то с Розмари, стоя у окна, а Рональд, похоже, прислушивается к детским разговорам. Они с Роз в одной цветовой гамме — красной, праздничной — и малышей это приводит в восторг. Но самым неожиданным такой образ отца является для меня — долгие годы он не надевал ничего ярче темно-синей рубашки, а теперь вот облачился в практически карнавальный костюм. Как вершина всех перемен в нем, внешний вид зацепил меня еще в их первый приезд на Родос. Сейчас цепляет окончательно.
Наши отношения сложно назвать истинно близкими. Ронни мой отец, я — его ребенок, и, конечно же, это нам никогда не изменить. Мы общаемся, и общаемся куда лучше, чем прежде, у нас даже есть общие темы, в основном касающиеся детей, а еще появились маленькие традиции, о которых мечтала в детстве…
Рональд говорит с лисятами только на английском и они, с удовольствием впитывая мой родной язык, перенимают его манеру разговора. Я вижу в чертах девочек Рональда — порой его взгляд, порой его смех, порой его улыбку — чудо, прежде мне неподвластное. Даже Дамирка, сначала напряженный по отношению к новоиспеченному дедушке, доверяет этой улыбке, улыбается сам. Рональд подарил ему большую железную дорогу на шестой день рождения, и они собирали ее вместе, вместе запуская и свой первый поезд. Дамиру понравилось.