Мы с Эдвардом с осторожностью покидаем собственную постель, не забыв накинуть на малышей тонкое покрывало. Девочки, теперь расположившиеся по обе стороны от Дамирки, неосознанно льнут к нему. Колокольчик не против, Элли даже обнимает. Маслинка охраняет детский сон, отдыхая на диванной подушечке в изножье.
— Это идиллия, — прикрывая дверь комнаты, говорю я. Не могу налюбоваться на нашу троицу.
Эдвард, разминая плечи, само собой, соглашается.
— У нас с тобой прямо-таки тройное счастье.
Краешком губ, дабы ненароком себя не выдать, я улыбаюсь. Обнимаю мужа, приподнявшись на цыпочках и поцеловав его щеку.
— Попьем чая?
— Зеленого, — дополняет Уникальный. И, протянув мне руку, разворачивает нас к лестнице на первый этаж.
На кухне очень уютно, голубой цвет и остужает, и сохраняет тепло воздуха, солоноватый привкус которого доносится из раскрытого окна. В прозрачном заварнике с толстыми стенками расцветает вязанный китайский чай, что Эдвард привез из своей бизнес-поездки. Он ставит его на стол вместе с кружками, а я подвигаю поближе к нам самодельную зеленую елочку, что девочки делали из папье-маше в детском центре.
— Удивительный процесс, — завороженно наблюдая за медленным открытием лепестков, негромко признается Ксай. Он уже сидит на стуле, за столом, готовый разливать наш напиток по чашкам.
Я встаю за его спиной, массирующими движениями прикасаясь к плечам. Эдвард уже не работает так активно, сверхурочно и самозабвенно, редко когда в принципе вступая в новые проекты, ибо время с семьей для него теперь превыше всего, но массажем его по-прежнему можно уговорить на что угодно. И расслабить, само собой.
— Белла… — удовлетворенно стонет Алексайо, откинувшись поближе к моим рукам, — это безумно кстати…
— Да уж, наши маленькие фитнесс-тренеры заменят тебе любой спортзал, — припоминаю я постоянные игры в «подними-опусти-обними», которые устраивают нам близнецы, — а для меня удовольствие сделать тебе приятно.
— Тогда пониже…
— Ксай, — урываю краткий момент, со смешком чмокнув его волосы, — ты у меня неисправим.
— Я про зону воздействия, — пробует выкрутиться, так же посмеиваясь, он.
— Несомненно, мистер Каллен. Я так и поняла, — и все же опускаю руки ниже. Трапециевидные мышцы беспокоят его сильнее всего.
Сколько же всего у нас было… сколько темного, сколько грустного, сколько светлого и сколько радостного. Жизнь, окрашенная во все оттенки радуги и не только, не бывает однобокой, требует терпения, понимания, принятия… но и награждает за старания соответствующе. Мы получили свою высшую награду — друг друга, а затем и детей. Эдвард обрел покой и удовлетворение своим настоящим, а я — уверенность в будущем. И ни я, ни мой Ксай на прошлое не оглянемся.