И то, что адекватно понять предложение не удается, заводит еще больше — мое платье скоро воспламенится.
— Изза! — делаю только шаг на порог, только прикрываю за собой дверь, а уже слышу, что он здесь. Перемещается в точности как вампир, жуть берет.
— Отпразднуем мой приход? — язвительно спрашиваю, скидывая пальто. Оставляю его на полу, переступая. Возле зеркала поправляю тоненькую прядь, выбившуюся из прически.
— Где ты была? — Эдвард поднимает безбожно брошенную мной верхнюю одежду, кладя на столик перед входом.
Я кидаю на него мимолетный взгляд в зеркало, но этого хватает. Я вижу морщинки — там, где обычно и беспокойство в глазах. И это беспокойство вынуждает немного, но сбавить обороты. Я не могу адекватно мыслить и виртуозно ругаться, когда так смотрят.
— Дышала воздухом.
Мужчина ловким движением вынимает из кармана мою не выкуренную до конца пачку. Там осталось две сигареты из двадцати.
— Свежим воздухом? — сухо осведомляется он. И этот тон меня задевает.
— Им самым, — пожимаю плечами, качнув сама себе головой. Вступает в силу решение выполнить обещание, данное незнакомке и не позволить скрыться без последствий. — Только я не одна им дышала.
Он скуп на эмоции, я знаю. А уж тем более на их доступное зрению выражение. Но, как правило, по глазам и губам все предельно ясно — как сейчас.
Удивлен.
— С кем же? — напрягается, или мне кажется? У него что, даже есть теории?..
— Она назвалась «Конти». Другого имени я не знаю.
Его глаза становятся больше, зрачки чуть-чуть, самую малость, сужаются — дань хмурости.
— Ты видела Константу?
— Да.
— Здесь? На территории?
— Да, — заверяю, второй раз соглашаясь без единого дополнения. Факты оставим на десерт.
Не успеваю окунуться обратно в действительность, как из зеркала на меня смотрят не только собственные глаза, но и аметистовые. Чуткие.
— Что она тебе сказала? — тише прежнего спрашивает Эдвард.
Больше сил, чтобы так открыто выражать свои намерения и смотреть в самое нутро глаз, у меня нет. Потому судьбу не испытываю, делая вид, будто заинтересована серебряной окантовкой зеркала.
— Что ты ее не приглашал. Или все же приглашал?
— Ты не захотела, — напоминает Каллен.
Значит, правду сказала. Возможный вариант.
— Так или иначе, она здесь. Была…
— Насколько я ее знаю, уже нет.
— Вполне может быть. Она об этом говорила.
Мы оба замолкаем, почти синхронно. Я по-прежнему не поднимаю глаз, а потому не вижу, что происходит. Но, судя по звукам, особо важных действий нет.
— Изабелла, — впервые за все время после того, как я дала разрешение сокращать мое имя, мужчина предпочитает ему полное. Бережно, стараясь не прикасаться слишком явно, вынуждает меня повернуться к себе лицом. И длинными пальцами, осторожно, приподнимает его за подбородок вверх. Просит на себя посмотреть.