— В кровать, я сказал, — грубее прежнего повторяет, оставаясь, чтобы прополоскать рот, — когда ты уже научишься спать по-человечески…
Берислава ему ничего не отвечает.
В постели она достаточно робко, но все равно с отголоском самоуверенности занимает прежнюю позу на его плече, игнорируя подушку. Перехватывает большую и тяжелую ладонь, соединяя ее со своей худенькими пальцами. Этой ночью Сигмундур явнее всего на свете видит, что может одним несильным сжатием их все разом переломать.
— Не обижайся на меня.
— Я не обижаюсь, — мужчина закрывает глаза, накрывая подбородком ее макушку, — наоборот, — и тут он усмехается, — я, кажется, твоей храбростью восхищаюсь.
— Это просто забота… я беспокоюсь о тебе.
— Излишне, — он пожимает плечами, — беспокоиться тут впору мне. Смотри, какая ты мелкая, как Кьярвалль. Спи.
Она по-девчоночьи хихикает, закинув свою ногу на его бедро. Придвигается ближе.
— Противоположности притягиваются, Большой кит, ты слышал?
— Да уж, — китобой сонно кивает, — слышал. И видел. Теперь точно спи.
Берислава не спорит и не упирается. Только ласково гладит его грудь, прежде чем ее поцеловать.
И шепотом, что можно принять за дуновение ветерка, сопение щенка или же просто поскрипывание замка двери от сильного ветра, просит:
— Береги себя.
* * *
Утро наступает совершенно обычным образом.
Небо подергивает пеленой синеватого тумана, деревья шумят, предваряя рассвет. Солнце видно где-то далеко, у самого горизонта, да и то только верхушку. Когда оно поднимется над океаном, он уже должен быть на корабле. Рабочий день начинается в семь утра.
Сигмундур открывает глаза на назойливую трель будильника, морщась от ее пронзительности. Он ненавидит пробуждения до десяти утра. Это один из минусов работы… не суждено китобоям выходить во вторую смену.
Скорее машинально, чем осознанно чмокнув Бериславу в макушку, он выпутывается из ее рук и ног, поднимаясь с кровати. Какая бы ни была температура за окном и каким бы одеялом они не пользовались, она все равно льнет к нему. Шутливо называет лучшим обогревателем. А перед сексом — личным пламенем. Это воодушевляет.
Китобой прислушивается к ощущениям. В горле сухо, но и голову, и живот отпустило. Аппетита нет, что в принципе не странно после рвоты, еще не прошло это отвратительное чувство в горле, но пить охота. А с водой вполне можно жить.
В целом, самочувствие в порядке. Видимо, все дело действительно было в чем-то съестном. Ему пора повременить с бараниной и рыбой.
На кухне, где хозяйничал всего час назад, Сигмундур заново кипятит чайник, возвращает из зала тарелку с сэндвичем. Через силу ест, чтобы хоть как-то заставить организм проснуться и работать. Кофе с коньяком на завтрак не получится… промахнется гарпуном хоть два раза — пиши пропало. У него репутация того, кто не промахивается.