Сигмундур жертвует ей шерстяной бабушкин плед. Ему все равно лет сто, не жалко.
А сам, глотнув горячего алкогольного кофе, возвращается на ледяную темную улицу. Идет к хранилищу дров, предусмотрительно нарубленных. Центрального, да и вообще хоть какого-нибудь отопления в доме нет. Викинги холода не боятся.
…Девчонка оживает, когда от камина начинает веять теплом. Задохнувшись от горячего воздуха, она тихо постанывает, содрогаясь от крупной дрожи. Сигмундур, подумав, накидывает на нее древний олений тулуп.
Китобой валится на кресло возле дивана, расположенное ближе к камину.
— Скажи спасибо, что вообще здесь, — заприметив взгляд незнакомки, наполненный черной завистью, бросает через плечо.
— Вы мерзнете?..
У нее зуб на зуб не попадает. Дыхание свистящее.
— Все мерзнут. А я — страшно, — он улыбается кривым оскалом, глотая еще немного разогретого спиртного.
— Но у вас одежда…
— Ты тоже не голышом, — закатывает глаза, раздраженно хмурясь, — предлагаю тебе помолчать. Есть шанс тогда, что оставлю здесь на ночь.
— Еще неизвестно, что хуже…
Детскими ручонками она с нечеловеческой силой сжимает плед и тулуп, зарываясь в них всем телом. Только два зеленых огонька выглядывают наружу да расплетшаяся коса. Говорят, если волосы лежат на лице, теплее.
— Проверим? — Сигмундур говорит без всяких шуток. Оборачивается, вопросительно взглянув на девушку, изгибает широкую левую бровь. Она замечает возле нее глубокий шрам, и еще один, чуть попроще, левее.
Сжимается в комочек.
— Не надо… ладно…
Китобой примирительно пожимает плечами, допивая содержимое своей кружки. Знает, что больше пяти глотков нельзя — можно окочуриться, но до пяти организм его не пьянеет, так что как согревающее подойдет.
Он блаженно, расслабленно выдыхает. Впервые за всю трудовую неделю.
На минуты две, а может быть, даже три, в небольшой деревянной комнате, именуемой гостиной, повисает относительная тишина. Слышно лишь постукивание зубов девчонки. Их обоих этот звук раздражает.
— Можно попросить воды? — нерешительно зовет вуайеристка. Жмурится.
— Можно. Встань и возьми.
Она прожигает его грозным взглядом.
— Я не могу встать.
— Тогда не бери.
Их противостояние длится недолго. Победитель заранее определен, в чем китобой уверен. Сейчас она попросит еще раз, скажет «пожалуйста» и понудит, а он снизойдет и принесет ей кружку с этой водой. Все они, женщины, одинаковые.
Но девчонка оказывается тем еще «слабым полом».
Сигмундур слышит шевеление сзади, что за долгие годы в море научился определять за несколько метров, а потом неровный вдох. И быстрее, чем успевает подумать, отдавая дань неусыпной реакции, толкает летящую вниз с дивана упрямицу назад. Одной рукой ловит ее, придерживает и закидывает обратно.