— Зайчишка, — с улыбкой поймав щенка, девушка целует его мокрый черный нос, — вот тебе сегодня раздолье, да?
Сигмундур останавливается, завидев девушку. Резко выдохнув, отбрасывает в сторону разрубленное полено.
— Ты неумолим…
Он разминает плечи.
— Я лежал весь вчерашний день. Так и с ума можно сойти, Берислава.
— У тебя только недавно спал жар, Сигмундур.
— Уже давно.
Он держится немного на расстоянии, смотрит на нее по-особому. Девочка, что читается в ее глазах, наверняка догадывается, почему так происходит. И спешит все исправить, не глядя на то, что и сама немного смущена. Вчерашняя ночь навсегда все изменила. Между ними — в том числе.
Он показал свою слабость.
Она теперь все знает.
Ей теперь и выбирать.
— Привет, — отпустив хаски, Берислава в два невесомых шага, быстро, оказывается рядом с мужчиной. С опаской глядит на топор в его руках, но, сама себя успокоив, отбрасывает эти мысли. С удовольствием его обнимает, по-детски тепло уткнувшись носом в ключицу.
— Привет, — настороженно к ее дальнейшим действия отвечает китобой. Но топор кладет рядом с поленницей. Обнимает маленькую фигурку.
— Я надеюсь, ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы это делать.
Сигмундур прикидывается, что недовольства в ее голосе не замечает.
— Так оно и есть.
Он лаконичен, удушающе спокоен. Но Берислава видит, чувствует, что все далеко не так просто. Не тянет резину.
— Спасибо за вчерашнюю ночь, Сигмундур.
— Тебе спасибо, — ей чудится, или на его щеках вправду проступает капля румянца?
— И о нашем разговоре… — девушка тоже торопится, но старается быть убедительной и честной, не тараторить, — мне правда очень, очень жаль.
Ее аккуратная, добрая ладошка, еще не успевшая замерзнуть на улице, касается его лица. Сигмундур вздрагивает, разгадав ее замысел.
Зеленые омуты Бериславы мерцают. И в этом мерцании для мужчины воплощается, полыхнув пламенем надежды, вся его жизнь.
— Ты спросила однажды. Я теперь ответил…
— Ты тоже сбежал из дома, — она сострадательно ведет пальцами по его скуле, поднимаясь к бровям, — поэтому ты меня понял, да? И не стал осуждать? Ты принял меня.
— Это место не было мне домом…
— Это место все равно всегда твое, — девочка прикусывает губу, — Сигмундур, я хотела сказать… я давно хотела сказать, что, согласившись здесь остаться, готова дать согласие и на то, чтобы разделить с тобой все. И твое прошлое, и твои мысли… и твою жизнь. Я хочу знать тебя. Я хочу, чтобы ты мне доверял.
Он многозначительно выдыхает. На мгновенье прикрывает глаза.
Берислава улыбается. Ее пальчики, наконец, добираются до безвременных шрамов страшных маленьких зубок у его брови. Ласкают их. Принимают.