— Я должен проводить тебя, — с нажимом повторяет он, направляясь к туалетным кабинкам и таща меня следом. Я впервые жалею, что надела каблуки.
Эдвард выбирает крайнюю, слева. Лампа над ней мигает, создавая подобие полумрака.
Он закрывает за нами дверь на защелку и сразу же разжимает ладонь. Но спиной предусмотрительно становится в сторону выхода.
— Тебе надо выйти.
— Нет.
Я краснею и бледнею одновременно. Во рту сухо.
— Я не могу, когда ты…
— Можешь, если хочешь, — он пожимает плечами, насмехаясь. Точно насмехаясь.
Ублюдок, а не Султан. Тот бы так не сделал.
— Или мы можем…
— Нет, — я выставляю руки вперед, с прискорбием замечая, что они дрожат, — не можем.
— Тебе понравится, — уверяет он, делая шаг ближе ко мне. В пространстве кабинки выглядит куда выше и куда больше, чем я могла себе представить. Под свободной сиреневой рубашкой проглядывают мускулы, а цвет волос, что я не могла определить — медный. Они коротко подстрижены, а потому лежат ровно. Слишком ровно, я бы сказала…
— Нет, я не хочу, — категорично отказываюсь, вжимаясь спиной в давно немытую и когда-то, видимо, белую плитку.
— Напрасно, — голос Эдварда опускается до шепота. Губы наклоняются к моим, и щетина царапает кожу.
Я ощущаю себя отвратительно слабой и беспомощной, стоя здесь и не имея сил ничего сделать. Руки, ноги — все словно налилось свинцом. И только кровь отдается пульсом где-то в голове.
— Дыши ровнее, — ласково советует мужчина, устраивая свои ладони — какие же у него длинные и красивые пальцы, как у пианиста — по обоим бокам от меня, — это не больно.
— Пожалуйста… — я уже по-настоящему дрожу. Дрожу, сотый по счету раз жалея, что не поехала домой, как и полагалось, скорбеть. Чертов клуб. Чертов мартини. Чертов Султан.
— Ш-ш, — легкий, невесомый поцелуй. Не такой, какого я ожидала. Не грубый. В губы.
И снова:
— Ш-ш, упрямица.
Эдвард делает еще шаг вперед, становясь совсем рядом со мной. Соприкасаясь плечами.
Внизу моего живота преступно сворачивается теплый упругий комок. Из-за его покалывания осознание реальности притупляется.
Мужчина пахнет… божественно, именно так. И то, что он теплый, что окружает меня повсюду, что ласкает — и голосом, и губами — медленно, но верно ведет в известном направлении.
— Так пойдет? — смешливо спрашивает Эдвард, на секунду оставляя мои губы. Улыбается.
Я задерживаю дыхание, но все равно не успеваю сдержать себя. Против всех законов природы и инстинкта самосохранения, киваю. Отрывисто. Ясно.
Ну и к черту.
— Вот видишь, — он ликует. Мягко прокладывая цепочку поцелуев по моей шее, движется к губам. И обратно.