Так вот ты представить себе не можешь, как я рад, что эта особенность твоего питомца врожденная. Что все его собратья с таким же воодушевлением поддерживают древние традиции предков.
Я иду на собачий лай-визг-вой, опираясь на ветки и обходя слишком сильно заметенные места, опасаясь падений. Не пускаю в голову лишних мыслей и фантазий, боясь упустить спасительный звук. Перспектива замерзнуть в этом лесу не впечатляет… тем более при условии, что я помню историю твоего деда — причину твоих кошмаров. И сам сон, поведанный еще в Америке.
Лай становится громче — я все ближе. Время не особо поджимает, у меня еще почти час до Рождества, а значит, возможно, успею купить тебе те пирожные, что посоветовал таксист. Или наоборот, не теряя времени, побегу к дому как можно скорее — я ужасно, ужасно соскучился, Беллз.
Ты откроешь мне и завизжишь от радости, как умеешь. А Голливуд вылижет меня с головы до ног, согрев от промерзлой улицы. И дрова в камине будут уютно и по-домашнему потрескивать, и огонь…
МАТЬ МОЮ! ЧТО ЗА?..
— Большой сырный, пожалуйста.
— Лучше карамельный, — советую из-за спины, дружелюбно улыбнувшись.
Она оборачивается. Изогнув бровь, прищурившись, оглядывает меня.
— С чего бы?
— Он слаще, — пожимаю плечами, — к тому же вкуснее.
— У вас предубеждение к сыру? — она так мило хмурится. Хмурится на грани с улыбкой. Не может понять, из-за чего я с ней заговорил. Потом, свидания через три, признается, что никогда не верила, что может быть привлекательной.
— Вы сравните как-нибудь, — подмигиваю, кивая ей на продавца, уже подающего заказ, — не оторветесь потом.
Она фыркает, но смущенно. Я замечаю, что краснеет. Забирает свою коробку, забирает свой спрайт — обязательно из холодильника — и уходит вперед по коридору. Из-за своей бордовой кофточки и черных джинсов достаточно быстро сливается с толпой. Я не успеваю уследить.
Однако попкорн, как и повелось, беру карамельный. И колу.
До начала сеанса остается меньше пяти минут, так что в зал самое время поторопиться. Я отвечаю на звонок, придерживая и коробку, и напиток одной рукой при недюжинных усилиях пальцев, и прошу Майкла мне перезвонить. Брат наверняка намерен позвать в караоке. А после тех галлонов спиртного, что там предлагается, как и в прошлый раз, устроить «веселый» вечер. Для него.
А у меня сегодня другие планы.
— Извините, — бормочу, когда ненароком задеваю чужую сумку. Она удерживается на подлокотнике кресла, но с трудом и только благодаря своей владелице. Когда занимаю свое место и оборачиваюсь к ней, желая еще раз продемонстрировать раскаяние, вместо заготовленных слов глупо улыбаюсь: