Не может быть. Невозможно.
— Эд… — её дыхание перехватывает. Кислород испаряется из легких, грозясь более туда не вернуться. Последние скудные его запасы тратятся на две буквы, зовущие мужчину. Если это он, ответит. Если он, докажет.
— Эдвард. Эдвард, Белла, — бархатный баритон, шепчущий её имя, преображается. Тревога в нем нарастает, а удивление окончательно куда-то пропадает.
— Эдв… Эд… — девушка всхлипывает, когда огненный шар снова оказывается на груди. Прожигает кожу насквозь. — Боль… боль…
— Надо немного потерпеть, мисс. Совсем немного, — голос женщины откуда-то справа мало успокаивает, хотя и наполнен искренним участием. Белле становится лишь хуже от него.
— Не… не мо… — Девушка тщетно пытается произнести полностью хоть одно слово. Не удаётся.
— Всё в порядке. Сейчас пройдет, обещаю, — пальцы Каллена теперь уже не сжимают, а гладят её плечи. Ласково проводят по ним, стремясь добиться расслабления. Он делает это с такой легкостью, с такой заботой, что очередное яркое сновидение становится самым удовлетворительным объяснением происходящему. Только вот боль уж слишком реальная. Проходит насквозь.
— Очень хорошо, — замечая её неподвижность, шепчет мужчина, придвигаясь чуть ближе, — осталось недолго.
Он продолжает что-то говорить, осторожно прикасаясь к ней и не отрывая глаз ни на секунду. Постепенно краски бирюзы затухают, а чернота становится более осязаемой. Возвращаясь обратно в сновидения, погружаясь в них, словно в густой сахарный сироп, Белла с непередаваемым удовольствием замечает пропажу огненного шара. Ожог, оставшийся после него, тоже постепенно перестаёт причинять боль. Исцеляется.
Голос рядом пропадает последним. Стихает до максимальной отметки, оставив напоследок одно слово, произнесенное с непередаваемой нежностью, на какую только может быть способен человек. Имя. Её.
* * *
Пятое декабря. До Рождества — три недели. Ровно столько же прошло с тех пор, как девушка, которую Эдвард едва не сбил на пустынной трассе, оказалась в больнице.
Первое время мистер Каллен никак не мог поверить, что перед ним — его Белла. Та самая, миниатюрная, нежная красавица, с шелковыми локонами и мягкой кожей.
Все эти дни в больнице, в чёртовой синей больничной накидке, она выглядела совершенно по-другому. Невозможно хрупкая и маленькая, что только подчеркивали бесчисленные трубки, которыми опутали её тело приборы, мелькающие самыми разными огнями. Их многочисленность затеняла Беллу. Делала её незаметной на узкой металлической кровати, под белым покрывалом. Лицо мисс Свон почти сливалось с ним по цвету.