— Твое «лучше» мне уже надоело, — она отворачивается. Зажмурившись, обращается взглядом к мягкой спинке. И шумно сглатывает.
— Белла…
— Я тоже хочу о тебе заботиться, — голос вздрагивает, а глаза, Эдвард может поклясться, на мокром месте. Знает, что ее безумно расстраивает все это. Но ничего не может сделать — ни с собой, ни с происходящим.
— Ты обо мне заботишься, — смягчается, делая глубокий вдох и робко улыбаясь. Становится на колени, возвышаясь над женой, и аккуратно гладит по спине. Ответом служит всхлип.
— Это не забота… ты даже ужин не даешь мне приготовить! Ты не ел весь день!.. — морщится и теперь по-настоящему плачет. На корню рубит попытки таблетки унять стучащее сердце.
— Ты приготовишь ужин через несколько минут, — как можно более утешающе уверяет Эдвард, — ты выбрала мои любимые отбивные, ты все подготовила… просто поставишь в духовку, и все.
Ступает на шаг дальше позволенного, укладывая вторую руку на ее плечо, а губами прикасаясь к волосам. Не давит, не вынуждает держать свой вес. Просто накрывает собой в защищающей позе.
— Беллз, для меня важнее всего то, чтобы с тобой, пока меня нет, все было хорошо. Это лучшая забота обо мне, если ты будешь беречь свое сердце. Ты же знаешь.
Она утыкается носом в подушку. Неровно выдыхает, подавляя всхлип.
— Я хочу быть нормальной женой…
— Ты лучшая жена.
— Неправда.
— Еще какая правда. Ты меня любишь, — ласково ободряет мужчина.
— Любви недостаточно. Ты же помнишь, я не хотела, чтобы, женившись, ты становился моей сиделкой. И ты обещал, что не станешь!
Очередной упрек. Только не ему одному — и себе тоже. Сразу же. С болью.
— Белла, ради меня, не плачь сейчас, — почти молит Эдвард. Очень боится, что все опять кончится «скорой», — давай поговорим о чем-то другом, о чем-то интересном. Я не твоя сиделка, я твой муж. Мы супруги, помнишь?
— Сиделка-муж…
— Радость моя, — Каллен устало качает головой на упрямство девушки, потянув за специальную нашивку на диване. Вытягивает его чуть вперед, вызвав удивление у Беллы и даже уняв всхлипы, а затем ложится рядом. На появившемся пространстве ложится, притягивает жену к себе. Утешающе и крепко обнимает. — Расслабься. Просто расслабься. Я с тобой, — целует ее в макушку. И согревает, заметив, что спит в тоненькой маечке. Не потрудилась отыскать даже халат.
Упрямица. Даже теперь, когда таким выходкам не место. С возрастом все только хуже, отец был прав. Но и он мать не оставил. Эдварду было с кого брать пример.
— Двадцать минут подремлем, м-м-м? — нежно шепчет он, возвращая свой прежний тон. Обвивает жену увереннее, пальцами придерживает ладони, — я так устал, малыш… пожалуйста!