— Зачем ты с ним говорила? — Эдвард не сбавляет оборотов, заводясь сильнее.
От него волнами исходит опасность и ярость, а это здорово отражается на атмосфере салона. Мне в ней тесно и душно.
— Он со мной говорил.
— Послала бы его к чертям и вышла, — рявкает Каллен, — оно тебе надо?
— Я его не боюсь.
— Свежо предание, — он фыркает, — еще чего скажешь?
— А ты хочешь, чтобы я его боялась? — дрожащими губами спрашиваю.
— Я хочу, — он со свистом вдыхает наполненный электричеством воздух салона, сворачивая влево, к крайней полосе трассы, — чтобы ты знала, как себя вести. И с кем.
— По правилам… — сдавленно дополняю я.
— По моим правилам, — Эдвард кивает, — я не постоянно рядом, Изабелла, да пойми же ты! А ты его провоцируешь! Если так хочешь с ним рассусоливать, надо было выходить за него!
Подавившись воздухом от последней фразы мужа, невидящими глазами оборачиваюсь на него. Забываю про сумку, ремень, про все. Вслушиваюсь, слушаю и не могу поверить. В груди преступно скребет.
— Зачем ты так?..
— Потому что так верно. Думай, прежде чем говорить. И отвечай за свои слова, пожалуйста.
К лицу приливает кровь, руки подрагивают. Я прикусываю губу, что есть силы зажмурившись.
— Останови машину…
Мужчина даже не собирается меня слушать. Наоборот, ускоряется.
— Эдвард, пожалуйста… — пальцы, обретая собственную волю, касаются ворота платья, опуская его ниже. Мне начинается казаться, что я сейчас задохнусь.
— Ты мне еще выскочи, — закатывает глаза он, но среди любимых мною черт показывается беспокойство. Проклевывается.
Надеясь на хоть какое-то облегчение, наклоняю голову к коленям. Не понимаю. Ничего не понимаю.
— Мне плохо… — предпринимаю последнюю попытку уговорить его, перебирая кружево пальцами, — пожалуйста…
Эдвард напрягается, наконец меня услышав. Бросив встревоженный взгляд на мою новую позу — практически сложенную вдвое — выворачивает руль. Машина мягко уходит на обочину, паркуясь рядом с какими-то кустами, невдалеке от фонаря.
Останавливается.
Кое-как отстегнув ремень, я выпрыгиваю наружу словно бы из Лариного душа.
Встречаюсь коленями с травой, не жалея ни колготок, ни платья, ни ладоней, сразу же режущихся о мелкие камушки. Становлюсь на четвереньки и, как в самых глупых и невероятных историях, прощаюсь со своим капрезе. Благо, вокруг трассы растет трава. Благо, она достаточно высокая, чтобы скрыть мою рвоту. Если уж от запаха захожу на второй круг, от вида бы точно последовал и третий.
— Боже мой, — изумленный и охваченный страхом, Эдвард приседает рядом со мной, собирая в хвост мои волосы и придерживая голову, — Белла, ты что? Что такое?