— …Потом. Я перезвоню.
Эдвард едва ли не кидает телефон на пол, заслышав мой первый позыв. С трудом находит силы устроить его на тумбочке, мгновенно оказавшись за моей спиной.
— Дыши, — тихо советует, убирая с моего взмокшего лба прилипшие волосы, — тогда все быстрее кончится.
Я не отвечаю, но прекрасно слышу его. И словно бы в подтверждение этого факта, сжав металл пальцами до того, что они белеют, склоняюсь над раковиной еще раз. Нашей раковиной, той, где мою посуду, готовлю еду и тщательно слежу за чистотой.
Теперь, наверное, никогда в жизни мне ее не отмыть…
— У меня есть таблетки, — чудом не сорвавшимся голосом бормочет Эдвард, погладив меня по спине. Он отходит всего на шаг, но его отсутствие ощущаю крайне явно. Тянет заплакать.
Меня отпускает. Делаю два-три вдоха прежде, чем осторожно повернуться от раковины и открыть кран, смывая рвоту, и убеждаюсь, что конец наступил. Верилось или нет.
— Держи, — обеспокоенный, Каллен сразу же вкладывает в мою руку кругленькую зеленую таблетку, — это поможет.
Я не спорю. Он наливает мне воды в самую ближайшую чашку — свою, и я пью. Проглатываю, запивая бесцветной жидкостью и молю, чтобы ей же меня не вывернуло в ближайшее время.
— Тебе нужен врач, — Эдвард подходит ко мне и становится рядом, аккуратно притянув к себе. Его губы на моем лбу, стараясь определить, нет ли температуры, а руки на талии — гладят.
— Это последствия испуга… — пытаясь смириться с тем, что глотать удается с трудом, я хмурюсь. Боязно, будто бы он сейчас растает в пространстве, приникаю голову к твердой груди, — пройдет.
— Я надеюсь. Может быть, тебе лучше еще поспать?
От его беспокойства я улыбаюсь — чуть-чуть, краешком губ.
— Я больше не смогу. Тем более…, а почему ты не на работе?
Ловкие пальцы находят мои, притягивая к губам своего обладателя. Мягким, теплым и нетребовательным — нежные. Он дважды целует мою ладонь.
— Я перенес все на завтра. Я сегодня никуда не поеду.
— Это прогул?..
— Пусть думают что угодно. Я тебя не оставлю.
Я вымученно усмехаюсь, собственными руками обняв его талию. Утыкаюсь лицом в свежую рубашку в темную полоску, отвлекая себя запахом мужниного геля для душа от чертовой рвоты.
— В болезни и в здравии…
— В болезни и в здравии, пусть так, — Эдвард чмокает мою макушку, — чем я могу помочь?
В кухне, где сегодня как никогда пасмурно из-за надвигающегося дождя, в кухне, где я только что угробила кухонную мойку, в кухне, где Эдвард обещал выпустить кому-то кишки, становится жарко и неуютно. Она снова давит на меня — вся, включая автоматизированный холодильник со встроенным радио. Хочется сбежать в Австралию и оказаться с Калленом на моем диване. Там у меня были самые сладкие сны — и одни из самых сладких воспоминаний…