— Изабелла, через полгода возможно новое зачатие. И я просто уверена, что оно, как и беременность, пройдет успешно. Вы еще молоды, вы здоровы, вы станете мамой не один раз.
Мне не становится легче от ее слов. Тем более Каллен чуть хмурится, их услышав, но ничего не отвечает. В конце концов, он готов был к одному ребенку. Он не отказывается от своего обещания.
И все же, уже свершившееся, не доступное к возвращению к исходной точке событие, делает все вокруг чуть терпимее.
Я больше не терзаюсь мыслями, я просто жду.
Я просто плачу…
* * *
Эту ночь мы проводим в больнице.
В вип-палате, заказанной Эдвардом, есть все, что душе угодно: удобная кровать, плазменный телевизор, шкаф для вещей, личная ванная комната, даже подобие кухоньки за гипсокартонной загородкой. И диван для посетителей, что пустует. Вместо него Каллен буквально требует у миссис Джулис принести раскладушку. Ее, некомфортную, ставит возле самой моей постели. Ничего не слушает насчет того, где было бы удобнее спать.
С часу дня, когда я выпиваю Мифепристон и до десяти вечера, когда прошусь спать, мы пытаемся коротать время просмотром новостей, каких-то непонятных ситкомов и, под конец, программой «В мире животных». Но едва на плазменном экране показывается счастливая мама-лошадка, поддерживающая своего жеребенка, телевизор приходится выключить. Я начинаю рыдать в голос.
Телефон Эдварда выключен, его не отвлекают звонки, и не трогает никакая работа, что впервые кажется мне излишним. Он так пристально смотрит на меня, с таким беспокойством встречает каждый неровных вдох или выдох, что мне хочется чем-нибудь его занять. Мне стыдно. Мне горько. Мне хочется плакать и плакать, а он ужасно расстраивается, едва я начинаю.
В конце концов, мы сходимся на чтении вслух.
Муж, чтобы быть ко мне ближе, соглашается притеснить меня на больничной постели, а сам достает из вещей, привезенных теми же посыльными по первому телефонному звонку, какую-то книгу.
Это нечто вроде легкой прозы, юмористического романа. В желтой оптимистичной обложке, с забавно шуршащими страницами и большим шрифтом, оно настраивает на нужный лад.
Впервые читая мне вслух, Эдвард не всегда соблюдает интонацию и ударение, однако меня это волнует меньше всего.
Я лежу на его плече, слушаю его голос, и слезы высыхают. Прекращается моя истерика.
— Спасибо тебе, что ты здесь, — тихонечко благодарю его, выбрав паузу между двумя главами.
Каллен бархатно поглаживает мою скулу костяшками пальцев.
— Я никогда тебя не оставлю, рыбка.
— Я знаю, каково тебе… в больнице, — поморщившись, признаю прописную истину, — я правда очень благодарна… и мне гораздо спокойнее, когда ты здесь.