Эдвард поворачивает голову, встречаясь с моими глазами. Он смотрит в них полминуты, может быть, чуть больше, оценивая… присматриваясь?.. Пытаясь понять. Принять решение.
Да что же там такое, господи?!
— Во-первых, четыре дня, а во-вторых… Алессандро понравилась твоя неиспорченность, — в конце концов, когда я уже нетерпеливо ерзаю, неготовая смириться с его молчанием, объясняет Каллен. — В ту ночь, на острове, ты выделялась, но не потому, что сделала что-то не так, а потому что была собой. Красивым и диким, несорванным цветком.
Слова Аро, интерпретированные Эдвардом в контексте с Иффом, бьют меня по больному.
— Если он был опасен, зачем ты… привез меня?
Каллен морщится от самой настоящей боли. Его глаза заволакивает темным туманом, уголки губ опускаются. Сострадание напополам с самобичеванием сковывающее лицо, опаляет. То же чувство, когда близко подходишь к пламени, а затем ощущаешь жар. Только жар сильнее, куда сильнее, чем можно вытерпеть. Я жалею о своих словах.
— Я не это имела ввиду…
— Это, — отрезает мужчина, — и ты права. Я не должен был, Белла, — его рука касается меня так, будто в последний раз. Гладит, перебирая пряди, проникая под них. И, теплая, среди этого холода салона, согревает кожу. — Только вот я думал, что защищаю тебя.
— Так и было…
— Так должно было быть, — он скалится, с трудом сдержавшись, чтобы резко взлетевшим на октаву тоном меня не напугать. Переходит на шипение, — но тварь изменила приоритеты.
Я ежусь.
— У него свои критерии отбора женщин?..
— Возраст, — Эдвард тяжело вздыхает, усиленно потирая мое плечо, — до двадцати лет. С двенадцати и до двадцати.
У меня перехватывает дыхание.
— Девочки?..
— Самые настоящие, — муж разом стареет на десяток лет. — Такое, к сожалению, далеко не редкость. Да и дети порой только радуются подобным отношениям.
— Но это же аморально и противозаконно… Что значит радуются? — не верю я тому, что слышу, тому, что Эдвард говорит. Такого не бывает на свете, такого в принципе не может быть. Это какое-то сумасшествие, заговор. Или ужасно прописанный сценарий трюка-шутки, который многие могут не так истолковать.
Есть люди гнилые внутри. Есть люди-твари. Есть люди… которые нелюди, вроде тех, что показывают в «Молчании ягнят» или «Каннибале». Но люди остаются людьми, так или иначе. И хоть что-то святое, хоть что-то неприкосновенное в современном мире, для них, цивилизованных, быть должно.
Я много ожидала от Алессандро. Но чтобы дети… с детьми!
Потеряв малыша, я не утрачиваю чувств, которые должна, по сути дела, испытывать мама. И понимаю, осознав эту ситуацию, что окажись с ним мой ребенок… убила бы подонка голыми руками. Лично.