В пятницу утром Даниэль будит меня сам. Часов в восемь утра. Он что-то бормочет и призывает поторопиться. У него есть… сюрприз?
Сонная и абсолютно рассредоточенная, я спускаюсь в холл замка через десять минут — в одном тонком домашнем халате поверх своей пижамы. А мальчишка сразу же сует мне в руки свежий номер газеты, пока домоправительницы ставят чай.
Пару раз моргнув, я смотрю на страницу-обложку. Недоуменно.
А там написано черным по белому, таким красивым официозным шрифтом «Погасли звезды над Вероной: весь мир скорбит о кончине Алессандро Патрицио Иффа. Итальяно-американский медиамагнат был найден мертвым в своей квартире в Атланте».
Задохнувшись, я с трудом отвожу от газеты глаза.
— Поверить не могу…
Гляжу на Даниэля, давящего победно-восторженную улыбку.
— Но это правда, — обнадеживающе заявляет он. Сжимает в руках газету.
…У них получилось.
* * *
За все время моего пребывания на острове эта ночь выдается самой тяжелой. Не считая самую первую, конечно, но она вообще не идет ни в какое сравнение ни с чем. Тогда, лежа на этих подушках с видом на это темное окно, еще и бесконечно проигрывая в голове слова Даниэля о том, что никто не придет, мне казалось, меня разорвет от боли изнутри. Сегодня чуточку легче. Прежде всего я знаю, что Эдвард и Аро справились, так или иначе, с поставленной задачей. Упорно не допуская мысли, что Каллен пострадал, я верю, что он скоро приедет. А это ободряет.
Но ночь длинная. Мрачная. Холодная.
Я проваливаюсь в сон на какое-то время, а потом просыпаюсь от холода. Дрожу, натягиваю одеяло на лицо, зарываюсь в подушки.
За окном шумит море. Кажется, собирается гроза, а с ней — и шторм. Впервые звуки разбивающихся о скалы волн, столько времени бывшие утешением, меня пугают.
Я ощущаю себя ребенком. И я не знаю, как это ощущение подавить.
Оно такое склизкое, болезненное, ледяное… оно ужасное. И оно пробирает до костей.
Но так же, как внезапно начинается, под пенистым шум волн, странное ощущение проходит.
Я задремываю не больше, чем на час, а когда в который раз открываю глаза, все в порядке. Прежде всего мне совсем не страшно. Организм абсолютно расслаблен.
Не менее удивляет, что я не дрожу. Может, Даниэль под шумок принес мне лишнее одеяло?.. Он заботливый. Но уж больно тепло… одеяло такого не дает. Тем более, источник этого тепла идет от спины. Меня словно бы… согревают.
И тут я слышу запах. Моря — соленого и мокрого. Пота — сладкого и въедливого. Но больше всего ощутимы сандаловые нотки одеколона. Только у одного человека на свете я помню такую туалетную воду.