Боги, а ведь он там, в Норвегии, упрекал меня в том, что пойдем к шаманам…
…Боли накрывали Эдварда неожиданно, как прилив у небезызвестного океана. Раз — и все. Они не выбирали место и время, хотя закономерно чаще всего приходили ночью, они не щадили. Он натягивал майку на лицо, он обхватывал голову руками, он глотал свои прежние таблетки… а результата не было. Вернее, не тот он был, что прежде — Эдвард уверял, что понятия эти равнозначные. Видимо, неотвратимость болезни и ее сила и заставили Каллена прийти сюда. Со мной.
— Никто не ручается за его безопасность, — тяжело сглотнув при виде тех же паучков, спокойно разгуливающих по всей хижине, я поежилась.
— Зато мы знаем о «безопасности» морфия, — резко отчеканил Эдвард. Качнув головой, он глубоко вздохнул. Темные оливы показались мне бездонной пропастью. — Ты не обязана здесь быть. Можешь подождать снаружи.
Я еще раз посмотрела вокруг — на склянки с сомнительными мазями, на шамана, вызывающего и отвращение, и ужас, и гнев, но уж точно не доверие, на общую обстановку, на прыгающие по уголькам полоски огня. Я до крови прикусила губу. Но руку Эдварда в своей сжала крепче.
— Я тебя не оставлю.
Могу поклясться, губ его коснулась крошечная улыбка, а в глазах, пусть даже в минимальном количестве, проявилось облегчение.
— Спасибо, — едва слышно шепнул он. И мы вместе, синхронно, сделали шаг внутрь хижины.
…За свой ритуал шаман, представившийся как Врачеватель Света, взял ни много, ни мало, шестьдесят пять тысяч долларов — и еще семь на какой-то налог, который он якобы платит государству.
И лишь при пересчете наличной суммы позволил Эдварду лечь на чертову деревянную койку, а мне, прямо на колени, сесть рядом. К паучкам.
Тонкими полосками, стараясь не сойти с намеченного кондитерским карандашом маршрута, я орудую кремовым шприцем. Сперва оранжево-розовый, под цвет волн океана на закате. На общем песчаном плане торта он смотрится крайне свежо. После него — зелено-лазурный, в напоминание о том, каким обычно является море, что муж так полюбил покорять. И, на третий ярус, над самыми серфинговыми досками, легкий бело-бежевый, ракушковый цвет. Пенистые барашки волн именно такие — любимцы Полин. А все, что любит она, практически сразу заслуживает и любовь Эдварда.
Я прочерчиваю четкие контуры волн голубой пастилой, особым образом упакованной в жидком виде. Это очень удобно, если знать, где покупать. Благо, мой кондитерский опыт позволяет владеть подобной информацией. Все началось с фотосъемок еды. Затем — увлекательного ее приготовления, заставившего меня забросить прежде, казалось, дело всей жизни — фотографию. Норвегия все изменила. Норвегия и Птенчик…