— Ты неповторима, Белла, — произносит муж, избавляя меня от оставшихся слезинок, пробежавших по коже вниз, — твоя преданность, твоя стойкость, ты сама… я восхищаюсь тобой. Я допустил ужасную ошибку, позволив себе влюбиться. Я не должен был и не имел никакого права заставлять тебя испытывать все, что сейчас тебе приходится. Это был самый эгоистичный поступок в моей жизни — жениться на тебе. И самое сокровенное желание — сделать тебя своей. Вот так обнимать, — он усиливает объятья, подкрепляя свои слова действиями, — целовать тебя, чувствовать… ты не представляешь, какое это счастье.
Он вздыхает, досказав свое неожиданное откровение до конца. Затихает, прижавшись губами к моему лбу, а руками потирая плечи. Могу поклясться, что взгляд расфокусируется, а глаза влажнеют. Он и так, похоже, воспринял все случившееся на приеме близко к сердцу — еще ближе, чем я, — а моя истерика в конец его добила.
Это было эгоистично с моей стороны — заставить его мучиться. И я искуплю вину.
— Неужели ты сомневаешься, что любить тебя — меньшее счастье, Эдвард? — с искренним изумлением спрашиваю я.
— Чтобы меня любить, нужно быть очень храброй, — отзывается муж, ничуть не сомневаясь в правдивости своих слов, — и очень сильной. Как ты.
— О моей храбрости и силе можно долго спорить… — фыркаю, припомнив недавнюю истерику в душе и только-только начавшие угасать всхлипы. Они еще напоминают о себе порой срывающимся дыханием, от которого Эдвард морщится, но уже куда меньше. Пропадают.
— О них надо писать, — краешком губ он улыбается, — и восхищаться.
У Эдварда нет проблем с выражением эмоций, я знаю. Если он хочет, если решается, он откровенен, искренен и говорит то, что думает, каким бы стеснительным это ни считал. Порой он немного рдеется, порой чуточку путается, но говорит. И сегодня он тоже говорит, признается мне в том, что любит, подтверждает… только вот обстоятельства другие. После долгого приема, после этих бокалов шампанского на моей коже и жестких рук Алеса на поясе, после того, на какой ноте окончился вечер, и что он обещает за собой повлечь, все звучит по-особенному. Особенно откровенно. До мурашек.
Вот и я не сдерживаюсь. Вот и я высказываю то, что думаю, не сомневаясь найти понимание в оливковом взгляде.
— Знаешь, я всю жизнь думала, что золото не валяется на дороге, — загадочно улыбаюсь, припоминая то, как остановила машину и с гневными восклицаниями затаскивала будущего мужа с пыльной обочины в своей крохотный салон, — и что получить просто так нельзя, только заработать. А потом я встретила тебя… и у меня совсем нет версий, честно, кем я могла быть в прошлой жизни, чтобы заслужить тебя. Как минимум Матерью Терезой.