— Ты и так защищаешь меня. Ты всегда со мной, это главное, — убеждаю я, беспомощно глядя на то, как извивается от боли, — все в порядке.
Видимо поверив мне, мужчина замолкает. Все так же лежит рядом, все так же позволяет держать себя за руку и все так же, не глядя на явное желание, судя по вздутым венам на лице, сдерживает себя. Молчит.
…К половине пятого приступ кончается. Медленно отступает восвояси, и Эдвард, как освобожденный узник, с облегчением выдыхает, хрипло втянув новый, свежий воздух. Я открываю балкон, впуская его в спальню, и возвращаюсь обратно на постель, поправляя москитную сетку.
Немного вспотевший, белее подушек, на которых мы спим, и с изможденным выражением лица, любимый устаивается у меня на груди, пока размеренными убаюкивающими движениями глажу его спину. Простынь мокрая с его стороны, поэтому он на моей. Мы на моей. И сдвигаться нам больше некуда, некуда отступать.
— Белла… — полувсхлипом произносит Эдвард, закрывая глаза. Пытается расслабиться и поспать. Сон лечит — это не преувеличение. Теперь я знаю.
— Твоя Белла, — успокаиваю его, осторожно стерев со лба испарину и чуть подвинувшись влево, подальше от края, под тяжелым влажным телом, — все кончилось. Все теперь хорошо. Засыпай.
Он подчиняется мне. Он, совершенно беспомощный такими ночами и потерянный, едва не сворачивается клубком рядом, напитываясь, как говорил, близостью. И через минут десять действительно засыпает. Тихонько посапывает, чем я и определяю это обстоятельство.
Я не сплю. Я продолжаю гладить его, поправляю простынку, которой мы накрыты вместо одеяла, и даже не пробую удобно устроить затекшую шею. Лежу недвижно, больше всего опасаясь потревожить мужа. И убеждаюсь — в который раз, — что нужна ему. Что мне он нужен. Что мы вместе — и никак иначе. Как говорил Аро.
— Я стану лучшей Золотой рыбкой, Эдвард, — одними губами, не тревожа тишину, обещаю ему, со слезами на глазах припоминая только-только кончившийся приступ, и выражение лица Эдварда, и его мучения, и его сдержанные всхлипы тогда, — я никогда тебя не оставлю. Никто меня не заставит. Никогда.
И что бы ни случилось в Атланте, что бы ни произошло на Венецианском балу, я уверена в своих силах, не сомневаюсь.
Сегодня мне было показано, что сомнения излишни и недопустимы.
Без Эдварда я просто не смогу жить…