— О том, какая я счастливая, — честно признаюсь, обернувшись к нему с улыбкой, — и какой счастливый билет каким-то чудом вытащила.
Всегда немного смущенный, когда говорю такие вещи, Эдвард робко улыбается в ответ.
— Потому что мы здесь?
— Потому что мы с тобой, — расслабленно вздыхаю, обвив его пальцы покрепче. Наши обручальные кольца касаются друг друга и немного холодят кожу.
Мужчина откидывается на спинку кресла, не отпустив мою руку, но касаясь ее теперь только краешками пальцев.
— Знаешь, говорят, — он задумчиво смотрит на наш столик, застеленный светлой скатертью на два комплекта посуды, приготовленные заранее, — чтобы проверить, любит ли человека другой человек, надо спросить у него, готов ли он умереть за любимого…
Насторожившись, я недоуменно поглядываю на мужа.
— Эдвард…
Он предупреждающе поднимает указательный палец вверх, прося меня дослушать.
— Мне кажется, вопрос нужно задавать по-другому, потому что смерть — это очень легко и прозаично, она, как правило, ничего не стоит. Нужно спрашивать: а если от человека не останется ничего, если его мозг заблокирует тело, если даже повседневные нужды станут непосильным гнетом — тогда любимый с ним останется?
По моей спине пробегает парочку мурашек, а глаза, почему-то, на мокром месте. Я смотрю на Эдварда, я слушаю его, и я слышу… какого-то черта я все это слышу. Пропадает даже аппетит.
— Зачем ты это говоришь? — тихо спрашиваю, избегая желания заткнуть уши.
— Очень жестоко заставлять любящего тебя, дорогого тебе человека проводить всю жизнь возле твоей койки, рядом с обрубком или «овощем», — безжалостно, ровным тоном сообщает Каллен, пожав плечами, — я к тому, Белла, что если однажды что-то подобное случится со мной, я не хочу видеть тебя рядом. И даже в этом городе.
Мое выровнявшееся настроение, ровно как и умиротворенный вечер вторника катится под откос. Слишком быстро.
Такими словами Эдвард режет по живому. Не знаю, имеет ли он об таком представление, но это слишком больно слышать.
— Знаешь, — фыркаю, отдернув ладони от него и сложив руки на груди, — если что-нибудь с тобой случится, и ты станешь… теми двумя словами, о которых говорил… ничем не сможешь помешать мне быть рядом. Поэтому просьба неуместна.
— Аккуратно посмотри назад, — шепотом советует мне муж, прикрыв глаза со снисходительным выражением лица.
Не понимая, что к чему, но желая это понимание, наконец, обрести, все же оглядываюсь. Незаметно, медленно… и вижу, какого черта Эдвард начал эту тему.
Он видел то, что невидимо мне. За моей спиной.
За столом трое: муж, жена и их дочь. Супругам около пятидесяти, девочке не больше пятнадцати, еще подросток. Она, стараясь не обращать внимание на некоторые взгляды вокруг, молчаливо ест свой суп с крекерами-креветками. Она здорова. Здорова и ее мать.