– Логан! Немедленно сядь! Один! Два! – считала сестра.
Мама вскрикнула и подобрала ногу.
– Логан! Не надо кусать бабушку! Это нехорошо.
– А ты пни его как следует, – прошептал папа, но услышала это только я.
– Пит! Следи за ним! – выпалила сестра, потому что малышка как раз в этот момент основательно рыгнула. Папа рассмеялся и постарался сделать вид, будто закашлялся.
– Аминь, – закончила мама и сунула в кастрюльку с запеканкой ложку. – Кто первый?
Дальше ужин шел своим чередом, лишь Логан швырял куски запеканки в стену. Когда мы приступили к мороженому, сестра встала и прочистила горло.
– Мы хотим кое о чем сказать вам.
– Ты заканчиваешь обучение на медсестру? – спросила я.
– Нет, – хихикнула сестра. И добавила, сияя: – Мы беременны! – Мама тут же вскочила с места с пронзительным криком радости. Папа выдохнул, тяжело и медленно, и словно впечатался в стул. Его глаза метнулись к моей руке, казалось, он хотел убедиться, что кольцо невинности никуда не делось. А затем приклеил к губам улыбку и постарался сердечно выговорить: «Поздравляю».
Я покрутила кольцо на пальце, ощущая все его мельчайшие выпуклости и вмятинки. Это кольцо было папиной идеей. И я подхватила ее, обрадовавшись, что смогу встать перед церковью и дать казавшееся двенадцатилетней мне почти не имеющее смысла обещание, только чтобы доказать ему, что я лучше своей сестры.
Конечно же, я не должна была ничего знать, но тем не менее оказалась невольной свидетельницей разговоров и споров, не предназначенных для моих ушей. Ведь дом у нас был маленьким, а его стены тонкими. Дело в том, что Мелисса встала на стезю преданной матери семейства несколько раньше, чем это от нее ожидали. К тому времени, как сестра, плача, призналась во всем родителям, она знала Пита всего несколько недель и только-только начала писать диплом.
Папа не повысил голоса. Он предоставил кричать маме. Нет, он был спокоен, но неумолим. По его мнению, сестра уже стала матерью и теперь ее нужды на втором месте после нужд детей. Именно так они с мамой вели себя по отношению к нам.
Каждому доводу, что приводила Мелисса, папа противопоставлял любовь. Ободрение. Обещал помощь. Деньги, присмотр за ребенком, все, что нужно. Наконец он стал умолять, и в его голосе послышались слезы. К концу недели сестра была помолвлена, с ее губ не сходила радостная улыбка. Какими бы ни были ее жизненные планы, они оказались забыты. Ну разве могут какие-то там мечты противостоять такой любви?
Мои-то уж точно нет.
Конечно же, папа не мог знать, что сестра совершенно не готова к материнству.