За мной пригнали целый пароход с диверсионной группой. Такие траты себе может позволить только государство. И я знаю — какое.
По ходу дела, информация обо мне вместе с Рассмусеном не умерла. Где-то заныкал, паскуда, бумаженцию со всеми раскладами. Она попала по назначению. Меня стали искать и нашли. Просто повезло, что у местного резидента не оказалось под рукой нормальных бойцов, барахло какое-то нанял. Но играть в орлянку с разведкой мощнейшей империи, рассчитывая на одно везение — глупо. В следующий раз пришлют полный пароход диверсов. Настоящих, а не первых попавшихся дезертиров. Могут затеять восстание тлинкитов, чтобы повязать под шумок. Я конечно, эгоист и на американцев с индейцами мне, в общем-то, плевать, но не до такой же степени. Пострадает множество людей. Да и русских тут еще немало. Пострадают дети, бабы… ни за что пострадают. Надо срываться отсюда, путать след и убегать. Убегать далеко. Убегать сейчас, пока противник не готов к действиям на суше и на море одновременно. Выход один — вот он, за моей спиной стоит, ждет, когда я ему ведомость отдам. Упущу шанс — другого не будет, ловушка захлопнется. И мой захват или убийство станет только вопросом времени. Ну, нет, я еще побарахтаюсь!
Оборачиваюсь к Питеру, принесшему конверт:
— Когда ты уходишь?
— Завтра утром.
— Мне нужно в Сан-Франциско.
Он невозмутимо отвечает:
— Мой каюта для тебя всегда есть место.
Глава тринадцатая. Это Сан-Франциско, город полный риска…
— Генри, я хочу забрать свои деньги.
— Мммм…, Бэзил, зачем? Ваш денги вложены в бизнес. Шут-шут подождать и будет прибыль.
— Есть обстоятельства, которые не позволяют мне ждать. Деньги мне нужны вчера!
— Вчера? — лицо Куна выразило глубочайшее недоумение, потом он улыбнулся:
— Я поньял, это шутка.
— Не совсем. Мне нужна длительная помощь врачей и жилье. Мое жалованье не настолько велико, чтобы позволить себе жить в гостинице, она меня разорит. Таково положение дел.
Кун прищурил глаза:
— Что случилось?
— Моя резиденция подверглась нападению индейцев, меня ранили в голову. На Аляске нет врачей, способных не то что лечить такие раны, но хоть как-то облегчить страдания.
Кун участливо кивает:
— Йес, Бэзил, я слышаль про дикарей, напавших на Ситку. Но я не думаль, что напали на вас! Эти слухи, эти люди, что болтать всякая дрянь… Но вы не выглядеть больной!
— Генри, меня голова до сих пор забинтована. Я перед вами и в шапке потому сижу. А вовсе не по причине неуважения к вам. И трость не для солидности, без дополнительной опоры тяжело ходить. И головные боли с головокружением впридачу.