— Знаешь, Маритон, все мы теряли друзей и родных… все. Они будут героями, имена которых навечно будут вписаны в историю и не забудутся. Я тебе обещаю.
— Они были обычными людьми, — печально выдавил Маритон. — Им не нужны строки в учебниках по истории и хвалебные памфлеты. Это были мои друзья, преданные работе. Им нужна была мирная и хорошая жизнь вне этой проклятой страны-тюрьмы… а вместо неё они стали жертвами моей жажды… мести, — с омерзением произнёс Маритон, понимая, что он сам отчасти виноват в их смерти, позволив чувствам завести себя слишком далеко. — Гори оно всё огнём.
— «Кровь мучеников — семя Империи»[6] — хладно, но довольно мягко отчеканил Аурон, едва не перейдя к фанатическому перечислению постулатов Рейха. — Это чудо, что они умерли как воины, а не стали материалом для органических деталей Киберариев.
На секунду Маритон вспомнил, что сам только чудом успел уйти от пришедшего отряда Киберариев, которые покончили с его друзьями… Изор, Аркус и Виотин — все пали под напором жаркой плазмы и стали клинков. И только он успел скрыться в тени здания и выйти у площади, присоединится к Аурону и принять участие в битве за Флоренцию.
Аурон видит, что мужчина поник и печален, практически скатился в состояние безнадёжности. Религиозные или патриотические литании и строки из книг на него вряд ли подействуют, а вот хорошая новость, возможно, ещё вернёт его к действительности и реанимирует дух.
— Маритон, — с живостью обратился «Крестоносец». — Мы будем высаживаться рядом с тем местом, где ведёт бой твой друг…
— Флорентин? — удивился мужчина. — Как? Он всё ещё в городе?
— Да… неведомым для меня и Господа образом он присоединился к «Нуккерам» моего собрата по положению Конвунгара и вступил в бой с превосходящими силами врага.
Дух Маритона наполнился странным дискомфортом — он хочет поскорее оказаться на поле того боя и принять бой. Трое друзей уже мертвы, теперь жизнь ещё одного находится под угрозой. Тоска и уныние уступили место решительности и собранностью, многократно усиленных чистейшим рвением поскорее очутиться на поле брани.
— Ладно, потом справим панихиду по ним… сейчас нужно думать о живых.
— И это правильно, — согласился Аурон, чувствуя лёгкое ощущение отрады, что один из его бойцов, ставший ближе чем остальные, отбросил всякую мрачность и теперь снова тянется к жизни, а с этим ещё можно воевать.
— А с кем он ведёт бой? — вопросил Маритон.
— Передают, что против них вышла Гвардия «Антивирус».
И тут парня из Варси словно бы ударили по голове тяжёлым мешком и печаль, вместе с небывалым рвением схлестнулись в душе с небывалой яростью, как войска Информократии и Рейха там внизу. Будто что-то надломилось внутри души, а руки ослабли, хоть и лежат на дробовике, ноги едва не подкосило.