Маритон смотрит на практически иссохшее тело, на полутруп и готовиться дать выстрел, но что-то в душе его останавливает. Не каждый день выдаётся шанс одним выстрелом прикончить целую державу, непоколебимо стоявшую против всякой угрозы. Сомнения предательской рукой оттягивают палец от крючка, но воля его снова заставляет
— Ты не выстоишь против Империи, — взывает Аурон к владыке. — отведи войска, сдайся на милость Канцлеру и пощади свой народ.
— Даже сейчас, на пределе возможностей, когда мои братья по Апостолис Директорис мертвы, я продолжаю управлять могущественными военными, экономическими и социальными системами, направляя их на войну, — металлический голос позволил пробиться человеческой усталости. — Это не я… это вы проиграли, и ваш Рейх сломает зубы о наши совершенные структуры власти.
— Ты позволишь умереть собственному народу?
— Я пожертвую хоть всеми програманнами, чтобы доказать силу Макшины и могущество идей Информократии. Их кровь это чернила для великой книги власти информации и славных строк о моём правлении. Кости падших людей станут для меня перьями для письма, а их кожа будет материалом для обложки той книги.
— Ты не просвещённый Апостол! — закричал ослеплённый неистовством Аурон, и его гневную речь разнесло эхом по всему амфитеатру. — Ты убогое существо, готовое опрокинуть мир ради безумия!
— А ты жестокий убийца, проливавший кровь целых городов, развращённый сотнями борделей, сотворивший такие злодеяния, что мои палачи рядом не стояли. Я нашёл тут статью о тебе и как ты, ещё наёмником у банды «Кровавые Тени» заставил мужчин отдавать долги местному князьку органами, а женщин загнал работать в сферу интимных утех.
— Заткнись, червяк! — Ответил криком Аурон и приготовился стрелять. — Я отправлю тебя на суд Божий!
Откуда-то сзади раздался хлопок и орудие, спрятанное как раз для таких случаев, ведомое силой воли Апостола, выдало сгусток плазмы с такой силой, что она прожгла грудь «Крестоносца» и отбросила его вперёд, к выступу, откуда виден весь город как на ладони. Оружие насквозь пробило доспех, прорезав металл, как горячий нож масло и прошло в сантиметрах от сердца, задев горячим огнём ряд важных органов.
— А теперь ты, — холодно обратился Апостол.
Маритон его не услышал, ибо всё внимание он направил на командира, который ворочается и отхаркивает кровь, не в силах подняться на две ноги. Жизнь стала медленно покидать могучего воина, а чернокрылый ангел смерти уже ринулся к нему, отсчитывая последние минуты существования.
— Да-да, ты Маритон УК-115, — обращая внимание к себе, вновь обращается существо.