В 1908 году на имя г. министра внутренних дел поступила телеграмма от еврейки Луцкой с жалобой о том, что Литвин с целью вымогательства тысячи рублей денег от ее мужа заключил последнего под стражу.
Подробное расследование по сему делу по приказанию бывшего директора Департамента полиции сенатора Трусевича было потребовано от помещика варшавского генерал-губернатора по полицейской части и поступило на обсуждение инспекторского отдела Департамента полиции для разрешения вопроса о предании Литвина суду. Однако инспекторский отдел в последнем заседании по этому делу, состоявшемуся 6 июня 1909 года, не нашел достаточных данных, изобличающих Литвина в означенном преступлении, и постановил: возвратить дело по принадлежности как не вызывающее никаких распоряжений со стороны инспекторского отдела.
Вместе с тем инспекторский отдел поставил через Особый отдел Департамента полиции сообщить помощнику варшавского генерал-губернатора по полицейской части, что Литвин, будучи чиновником для поручений охранного отделения, производил обыски и расследования по общеуголовному делу о хищениях и кражах, чем и нарушил основные правила деятельности охранных отделений.
Из доклада о проверке в 1910 году политического розыска при Варшавском охранном отделении усматривается, что Литвин проявил ряд неправильных действий по заведованию секретной агентурой и допустил своих секретных сотрудников к совершению провокационных действий, кроме того, от секретных сотрудников поступили заявления о недобросовестной расплате Литвина с ними.
Ввиду изложенного предложено помощнику Варшавского генерал-губернатора по полицейской части отвести Литвина от единения с агентурой и по истечении некоторого времени устроить его вне розыскных учреждений Привислинского края.
6 июня 1911 года от варшавского обер-полицмейстера получено письмо на имя директора Департамента полиции, в котором сообщается о том, что Литвину, за участие его в недобросовестной игре в карты в Варшавском русском собрании, предложено оставить службу в Варшавском охранном отделении.
Кроме того, по имеющимся в департаменте сведениям, Литвин при возбуждении вопроса о возможности оставления им службы в отделении и не рассчитывая после ухода из отделения на какое-либо место, высказывал, что он постарается о своем удалении против его желания возбудить дело судебным порядком и обнаружить при этом секретные дела, касающиеся его службы в отделении, ввиду чего сообщено было генералу Утгофу об учреждении за Литвином секретного наблюдения.
В июне 1911 года в департамент полиции явилась жена Литвина и заявила, что ее семья, состоящая из двух сыновей школьного возраста, за увольнением ее мужа обречена на голодание. Из дальнейшего разговора с г-жой Литвин усматривалось, что ее муж будто бы вел игру под давлением полковника Глобачева и что если ее муж не будет устроен, то, по-видимому, они намерены перейти на путь каких-то открытий.