Народовольческая типография в Женеве скоро возродилась, но Рачковский, не задумаываясь, произвел на нее новый налет и уничтожил дотла и отпечатанные листы, и книги, и все шрифты. В набеге участвовали французский гражданин Бинт, швейцарский гражданин (тот же, что и в первый раз) и наблюдательный агент. За новый подвиг Бинт получил 500 франков и золотую медаль на Станиславской ленте, а швейцарский гражданин всего лишь 600 франков.
Эти выступления Рачковского не убивали в нем все же и политика.
Небезынтересно отметить, например, что еще в 1886 году Рачковский, донося департаменту о скором приезде в Петербург генерального парижского консула Карцева, который должен был, между прочим, ходатайствовать о награждении некоторых членов парижской префектуры с префектом Гроньоном во главе, поддерживает это ходатайство следующим образом: “При успешности названного ходатайства наши политические отношения с местной префектурой, как первенствующим полицейским учреждением в Париже, несомненно, должны стать на вполне прочные основания, укрепивши за мною возможность действовать без всяких внешних стеснений со стороны г. Гроньона и его подчиненных, а также и пользоваться их прямыми (хотя, конечно, негласными) услугами во всех потребных случаях”.
Вообще положение Рачковского настолько укрепилось, что в 1887 году Дурново сам предлагает Рачковскому не возобновлять контракт с Барлэ, а взять организацию и внешней агентуры полностью в свои руки.
Отвечая на это предложение, Рачковский сообщает Дурново, что Барлэ уже три года фактически устранен от агентурного дела, но что, удаляя его совершенно, необходимо, во избежание различных неприятностей, назначить ему пенсию в 3 тысячи франков в год; большинство же агентов Барлэ Рачковский предлагает отпустить за полной их негодностью. После этой реформы парижская внешняя агентура принимает следующий вид: заведующий наружной агентурой коллежский регистратор Милевский, 4 русских агента — Продеус, Козин, Петров и Мельцер с прежним содержанием, 4 французских агента с содержанием — Риан и Бинт по 400 франков, Дюгэ и Дов по 250 франков; пенсия Барлэ, расходы французских агентов, консьерж в доме Юрьевской — все эти издержки, по словам Рачковского, не будут превышать 1500 франков в месяц.
Предложения Рачковского были приняты, контракт с Барлэ не возобновлялся, причем ему была назначена пенсия в первый год 6 тысяч франков, а затем по 3 тысячи франков.
1 октября 1887 года осуществилась и другая “мечта” Рачковского: ему начали отпускать ежемесячно 2 тысячи франков на содержание и устройство агентуры в Швейцарии, и в апреле 1888 года Рачковский представил в департамент ведомость в 12200 франков 20 сантимов на наружное наблюдение в Цюрихе за проживающими там революционерами и на поездку агентов за Ясевичем до задержания последнего в Вене.