Они каждый вечер так говорят.
Это мама так говорит папе. Это папа так говорит маме.
«Раз все ушло, зачем мучиться, кому это надо?» — говорят они, а Леша Исупов лежит в темной комнате, слушает и думает: «Мне. Мне это надо, у меня ничего не ушло, я люблю вас…»
— Сан Сенич, — сказал Лешка, вдруг решившись, — пойдемте к нам, я вас очень прошу! — И он заговорил торопливо и сбивчиво: — Я не так хотел, я хотел, чтоб по-настоящему… Правда! Только так не получилось… Я хотел, чтоб Лола Игнатьевна их вызвала, так лучше было бы! А вы… Сан Сенич, я так старался, а вы всё-всё мне портили… Пойдемте, Сан Сенич, я все придумал, слушайте! — Леша забыл про директора и обращался только к Сане, говорил так, будто все уже было решено: — Вы придете, будто ничего про это не знаете, про это не надо говорить, они только рассердятся, да и не послушаются они — у них уже все решено… Вы придете к ним и скажете про меня… Скажете им, что я стал отвратительно учиться. Срываю уроки, распоясался совсем… Ну всё, что в таких случаях обычно говорят! Ну, там, что школа со мной замучилась, что по мне колония плачет… Что я в детской комнате милиции на учете… Скажите им это, Сан Сенич!
Саня растерянно молчал.
— Ты считаешь, что это поможет? — не глядя на Исупова Лешу, спросил Арсений Александрович.
— Да! Да! Им тогда не до того станет, понимаете? У них же сын гибнет, его спасать надо!
— Во сколько родители будут дома?
— В шесть.
— Хорошо, — сказал Арсений Александрович. — Он придет.
Проглядел Саня Лешку, сердился, обижался и ничего не понимал… А ведь должен был насторожиться давно: в тот вечер, когда Исупов сидел у него дома на подоконнике, молчал и болтал ногами…
«А он откуда все знает?.. — думал Саня об отце. — Ему и не положено… А он знает и сразу догадался, а я тупой, самовлюбленный болван!..»
— В шесть, Александр, — повторил отец.
Саня кивнул уныло:
— Только знаешь, мне кажется, что это бесполезно…
— Возможно, — отозвался Арсений Александрович. — И даже вероятнее всего.
— Тогда зачем мы это делаем?
— Я сказал: ты пойдешь туда и скажешь все, что нужно, — отчетливо выговорил Арсений Александрович. Будто приказал.
И странно стало у Сани на душе: отец, которого он знал с детства и, можно сказать, выучил наизусть, вдруг показался ему каким-то другим, совсем незнакомым человеком… Будто отец знал что-то такое, что от Сани таилось за семью печатями, какая-то тайна жизни, которую отец давно ведал, а Саня только впервые заподозрил ее существование… А что это за тайна? И почему она давала отцу несомненное право приказывать?.. Неужели дело в том, что он старше? Или она, эта тайна, там в грядущих годах, и надо еще жить и жить, чтобы она тебе открылась?..