— Внима-ание, внима-ание! — завыл он загробным голосом. — Закройте все окна и двери, сейчас по улицам поедет гроб на семи колесиках!..
— Сан Сенич, а чего Адыев пугает! — закричали девочки.
— Сан Сенич, а жалко, что чудес нету, да? — вздохнул Вова Васильев. — Ну не привидений, а вообще…
— Ну слышите, слышите? — зашептал Кукарека, схватив Саню за руку.
В лесу треснула ветка, и все затихли, вслушиваясь. Снова тихо треснуло, будто кто-то шагнул неосторожно и замер, испугавшись. И тогда опять наступила тишина, живая, лесная, с шорохом огня, лопотанием сосновых лап под ветром и далеким, из-за горизонта, криком электрички…
— Тут и тыщу лет назад, наверно, так же было… — зачарованно сказал кто-то. — Тихо, темно, и звезды светят… Только нас не было.
— Сан Сенич, неужели мы умрем когда-нибудь?.. — это Васильев спросил. — Ну почему чуда нету?!
— А может, есть… — отозвался Саня и вздохнул, вспомнив одну старую историю.
— Сан Сенич, вы про что? — сразу насторожились у костра. — Расскажите!
Саня прикрыл глаза, вспоминая… Ему было девять лет. Он мечтал о чуде.
Ничто, кроме чуда, не могло помочь ему. И он знал: оно есть, есть! Только прячется, потому что в него уже никто не верит. Обиделось и прячется от людей. А к тому, кто верит и ждет, оно придет и поможет.
Саня верил и ждал. По вечерам, лежа в постели, уговаривал: «Ну случись, пожалуйста! Мне очень, очень надо, понимаешь?»
Саня хотел летать… то есть просто до тоски, до горячих слез хотелось разбежаться, оттолкнуться от земли и взмыть в вышину, раскинув руки… Это из снов было. Но и потом, наяву, оно помнилось, не забывалось — счастливое, с ветром, чувство…
Однажды утром, когда дома никого не было, он через чердачный люк вылез на крышу, он знал, что сделает: прыгнет…
Они тогда в старом доме жили, в деревянном, трехэтажном. Саня стоял на крыше, а внутри него колотилось и бухало сердце. Не от страха — он знал, что полетит. Уж тут-то придется случиться упрямому спрятавшемуся чуду. Разве может оно допустить, чтоб человек, который в него верит и давно ждет, разбился?! Он полетит, полетит… Над двором, над старым тополем! Над тополем — обязательно. Саня из окна на него глядел, когда уроки делал, а на ветках суетились птицы, будто дразнили. Прыгают, прыгают, а потом вспорхнут и полетят… Потом надо подняться выше, чтоб всю улицу с высоты увидеть. Он любил свою улицу, зеленую, тополиную, только разбежаться надо обязательно против ветра — он за птицами подглядел…
— Ну? — напряженно спросил Адыев, потому что Саня замолчал.
— Всё… — развел руками Саня. — Отец шел из школы и увидел меня. Чердак после этого заколотили наглухо, а пожарной лестницы у нас не было.