— Я спускал деньги в дорогих казино и напивался в компании отбросов в Квартале Семи Висельников. Так и получилось, что в пьяном угаре сцепился с кем-то, даже не помню, как он и выглядел, в одном замызганном трактире. Как, впрочем, и что стало причиной драки. Ну и… сам не знаю, как всё произошло. Потом смутно помню, что было. Помню только, что падал в темноту, и этому падению не было конца. Но очнулся дома. И всё бы ничего, может, забылось бы. Но очнулся я вот таким. Чёрным и бледным.
Алек снова отпил
из стакана. Я поджала губы, припоминая собственные незабываемые ощущуния.
— Мои планы насчет факультета боевиков рухнули. Зато очнулась от своего оцепенения мать, — он криво усмехнулся. — Ты бы видела её тогда. Типичный неупокоенный. Ещё бы, в семействе потомственных целительницы и боевика — некромант. Разочарование всего рода.
А я подумала, а что бы моя мамка сказала, если бы меня сейчас увидела? А что тут думать? Обрадовалась бы, конечно. Она ж для нас с Лиской нормальной жизни хотела. И пусть жизнь некроманта не назовешь нормальной в привычном смысле этого слова, но всё ж лучше, чем то, что меня могло ждать в Квартале Висельников.
— Меня заперли в подвале, вызвали некроманта, — между тем продолжал Алек. — Кстати, твоего попечителя. Он и сказал, что пути назад нет, и я должен поступать в Академию на факультет некромантии. Мать в слезах, дед, прибывший по такому случаю из Ивии, с сердечным приступом, тётка тут же понесла на хвосте новости во дворец… в общем… ты поняла.
Я кивнула.
— Первое время ничего. Вроде всё не со мной произошло. Сам не верил, что во мне что-то сильно изменилось. Да и к самому случившемуся относился с такой лёгкостью, словно не моих это было рук дело. Зато через недели полторы… началось. Кошмары, выбросы чистой тёмной магии, казалось бы, из-за пустяка. Я даже чуть не отправил на тот свет собственную сестру, только потому, что она меня раздражала. Так было до тех пор, пока не пришёл меня проведать магистр Волен и не занялся моим самоконтролем. Тогда я стал часами просиживать погружённым в себя. Разбирал страхи, боролся со вспышками гнева, следил за потоками. И через месяц меня отпустило. Не совсем. Порой накатывало, но это я уже мог контролировать сам.
Сказал и, кажется, выдохся.
Я же не знала, что и думать, а уж что говорить, и подавно. Перспективка открывалась ещё та.
— М-да… — только и смогла сказать я на его рассказ.
— Вот потому и решил, что тебе легче будет, если кто-то, уже через всё это прошедший, будет страховать тебя. Ну, пусть не страховать, но хоть советом помочь. К тому же… Я чувствую себя обязанным магистру Волену…