Только хотела спросить, как сталось, что колдуном перестал он быть, да не успела.
— Так значит таххарийская колдовка? — толи спросила, толи мурлыкнула, как кошка сытая, девица, что Альвар Вельвеной назвал. — Может, и мне чего скажешь?
Мне же на нее и смотреть не хотелось. Надо ж так, чтоб боги в такое красивое тело, гнилую напрочь душу поместили. И так не только я думала. Заметила, как нахмурился Велэй, как потяжелел его взгляд. Потому и не стала даже оборачиваться на голос ее.
— Не стану я тебе говорить ничего.
— Что ж так? Зазналась может, когда княжич тебя под свою защиту взял? Так ты смотри, он человек такой, сегодня пестует, а завтра и пинка даст.
— Я то и без тебя знаю, — сказала спокойно, все же обернувшись. — И так же знаю, что и ты боишься, как бы не прогнал тебя. Не княжич тебе нужен, а власть его. Потому и говорить ничего не хотела. Что бы ни сказала — от пути выбранного не отступишься. А о погибели говорить не люблю.
Она же побелела вся, да красными пятнами пошла. Уже рот открыла, чтоб сказать гадость какую. Я даже глаза прикрыла, чтобы злобы ее не видеть.
— Ах ты дрянь, — взвизгнула она да шаг ко мне сделала. — Я тебя…
— Ты Вельвена ее и пальцем не тронешь. — сказал неведомо откуда появившийся Альвар, а волк его зарычал ощерившись. — А сейчас развернешься и пойдешь к княжичу, и на глаза мне больше не покажешься сегодня.
И вроде говорил спокойно, да только от слов его и голоса у меня волосы на голове зашевелились, а сердце сжалось, вот-вот готовое остановиться. А потом зашлось, как дурное.
— А ты Велэй, за колдовкой смотреть обещался, а сам… — меж тем продолжил он, уже и потеряв интерес к уходящей Вельвене.
— Так Кристиана-то и сама себя отстоять может.
— Может и может, а только твоя задача была следить, чтоб не приходилось ей этого делать.
С теми словами меня за руку взял и потащил, ступая широко. Чтоб злость его почувствовать, и дара колдовского не нужно было. Потому и перебирала ногами, молча плетясь следом. Молчала, когда в шатер меня втянул, да так и застыл дыхание переводя.
— Завтра с места снимемся, — сказал не оборачиваясь. — Если что тебе нужно, скажи — принесу.
Я же задумалась, нужно ли мне что?
— Ничего не надо, — уверенно сказала я. — Что мне пригодится может, с собой взяла, остальное же только тяготить будет.
Он покосился на мой узелок никчемный с двумя рубашками, но ничего не сказал.
— Ты ж не девка уже? Почти в полной силе колдовской, — спросил он, неожиданно развернувшись.
— Замужем я, — протянула руки, показывая брачные браслеты.
— Как же муж тебя отпустил тогда?