– А у скольких могли возникнуть проблемы два года назад?
– Что-нибудь еще?
– Что сейчас на тебе надето? – спросил Ричер.
– А это еще что такое грязные разговоры по телефону?
Ричер улыбнулся:
– Нет, я просто пытаюсь представить себе сцену. Ради прежних времен. Стол я знаю. А кабинет тот же?
– Думаю, да. Наверху, третий слева.
– Да, это он.
Ричер представил себе всю картину. Каменная лестница, металлические перила, узкий коридор, на полу линолеум, ряды дверей налево и направо с матовыми стеклами, каждый кабинет оснащен в соответствии со сложным протоколом министерства обороны. У него был металлический письменный стол, два телефона с тремя линиями, виниловый стул на роликах, ящики с документами и два стула для посетителей с пружинистыми кривыми ножками. С потолка на трех металлических цепях свисала стеклянная люстра. На стене висела устаревшая карта Соединенных Штатов, сделанная после того, как Гавайи и Аляска присоединились к союзу, но до того, как было завершено строительство системы автострад, соединяющих разные штаты.
Более того, карту составили в то самое время, когда было построено странное сооружение в Болтоне, Южная Дакота.
– На мне ПФО[27] с футболкой. И я в куртке, потому что сегодня холодно.
– Ты в Вирджинии. Ты не знаешь, что такое холод.
– Кончай жаловаться. Да, у тебя холоднее. Минус, но не такой уж большой – всего двадцать четыре градуса. Впрочем, радар показывает, что более холодный воздух движется с запада.
– Как может быть еще холоднее?
– У вас будет такая погода, какая сейчас в Вайоминге, вот как.
– Ты говорила с метеорологами?
– Нет, я смотрела канал погоды.
– А что в Вайоминге?
– У них почти тридцать четыре с половиной ниже нуля.
– Потрясающе.
– Ты справишься. Ведь ты большой мальчик. Судя по твоей внешности, среди твоих предков были скандинавы.
– Что, «Гугл планета Земля» теперь способен видеть сквозь крышу?
– Нет, в твоем досье есть фотография.
– А как насчет тебя?
– Да, в моем досье она также есть.
– Я имел в виду совсем другое. У меня нет твоего досье.
– Я одноглазая горбунья пятидесяти одного года от роду.
– Я так и подумал по твоему голосу.
– Засранец.
– Полагаю, твой рост пять футов и шесть или семь дюймов, но ты худощавая. И весь твой голос исходит из горла.
– Ты хочешь сказать, что у меня плоская грудь?
– Размер 34А – не больше.
– Проклятье.
– Светлые волосы, скорее всего короткие. Голубые глаза. Из Северной Калифорнии.
– Возраст? – спросила она.
Ричеру было тридцать два года, когда он в первый раз сел за побитый письменный стол, – слишком стар и одновременно молод для такой важной должности. Молод, потому что он был звездой, а стар, потому что попал туда слишком поздно для звезды. На то имелись причины: Ричер не являлся человеком системы, и ему не слишком доверяли.