– Нам нужна улица Крайна, – проинформировала его Ката.
Ага, то есть она четко знала, куда мы направляемся, но мне не сказала. Ладно, я это запомнил.
Немного попетляв по городку (чем дальше мы были от его условного центра, тем безлюднее становились улицы), мы довольно скоро достигли нужного места.
Во всяком случае, судя по всему, имевшая в голове некий четкий план местности Ката в какой-то момент попросила водителя остановиться. Затем она протянула Бургунджиеву вторую часть обещанных денег и вслед за мной выбралась из машины, по возможности искренне поблагодарив наших попутчиков. Оказавшись на свежем воздухе, я постарался держать автомат на правом плече, на ремне, стволом вниз, так чтобы на него обратили внимание хотя бы не сразу. А то мало ли за кого могли принять в этом городе в ту ночь человека в штатском, вооруженного «ППШ», – за партизана или вовсе даже наоборот, за шпиона.
Хлопнула закрытая графиней задняя дверь, и «фордик» уехал, оставив нам на память о себе запах перегоревшего бензина.
Оставалось только верить, что наш попутчик немедленно не рванет в местную полицию с подробным докладом, как его остановили под дулом автомата, обидели, ограбили, заставили, принудили, ну и так далее (про уплаченные им за мелкие услуги деньги «пострадавшие» в подобных случаях, как правило, злостно умалчивают). Однако, судя по дальнейшему, в полицию Бургунджиев все-таки не пошел.
Что вообще можно было пожелать в столь непростой момент этому оптовому торговцу овощами и его жене? Эмигрировать или не дергаться и просто ровно сидеть на заднице? Даже не знаю, что хуже, ведь дальше события в Болгарии пойдут по нарастающей. Сначала привычным путем всеобщей национализации разных подобных им буржуев прижмут к ногтю и раскулачат, а в 1946-м в Болгарии уже будет вполне себе коммунистическое правительство. Хотя, фиг его знает, я же точно не знал, собирался этот Стоян делать ноги из родной страны или же нет?
Мы медленно пошли по пустынной улице. Прохожих, да и вообще людей нигде не было видно, фонарей здесь тоже не водилось. Тусклый свет горел лишь в окнах некоторых домов. Похоже, здесь либо рано ложились спать, либо большинство населения отправилось, как и все прочие, митинговать и праздновать. Скорее первое – эта улица как-то не сильно напоминала пролетарские трущобы. Словно в подтверждение моих мыслей, в одном месте за забором, явно почуяв чужих, дежурно забрехала собака, но быстро успокоилась.
– Я так понял, беседовать с хозяином явки будешь ты? – на всякий случай уточнил я.
– Если вы не против. Только автомат не светите, пока я не скажу! – попросила Ката.