Картинка вышла просто загляденье! Ярко-голубой цвет зубной пасты очень стильно смотрелся на белом пластике стен, а сильный запах мяты добавлял рисунку глубины. Полюбовавшись на результат и заслуженно восхитившись своим творческим размахом, я повернулась, чтобы уйти, и уткнулась взглядом в одного из клонов-близнецов с планеты как-ее-там. Он только что вышел из каюты неподалеку, но остановился, сраженный моим талантом наповал.
Он так изумленно хлопнул глазами, что я покраснела и поспешно пролепетала оправдание:
– Это чтобы каюту запомнить.
– Там есть номер, – с глубокой убежденностью уведомил меня клон.
– Я цифры не различаю, – окончательно добила его я. – Кстати, вы Аримавира не видели?
– Кого? – непонимающе переспросил близнец, продолжая завороженно таращиться на произведение надверного искусства.
Я мысленно чертыхнулась. Полное имя Рима никак не желало откладываться в памяти, изворачиваясь на языке, как свежепойманная селедка, а придуманного мною сокращения тут никто не знал.
– Белые волосы, желтые глаза, и у него этот, как его… экзоскелет!
Несмотря на вдохновенную пантомиму в моем исполнении, бедный клон запутался еще больше. Похоже, все флиберийцы корабля, будь они неладны, подходили под это описание.
– Он начальник группы высадки! – запоздало осенило меня.
Клон, наконец сообразив, чего, вернее, кого от него хотят, кивнул, на миг прикрыл глаза и тут же отрапортовал:
– Айримир в каюте девяносто два. Это туда. – Он махнул рукой, указывая направление. – Твоя дверь тринадцатая, всего их сотня, так что считай в обратном порядке.
Какой-то несчастливый номер у моей каюты…
Поблагодарив, я побежала по коридору, на ходу отсчитывая двери. Как удачно он мне встретился, сама бы сроду не нашла Рима в этом муравейнике! Гулкий коридор каютной палубы был совершенно не похож на другие этажи, и в первую очередь отсутствием толпы. Одно из двух: либо пришельцы идейные трудоголики и редко бывают в собственных каютах, либо, что вероятнее, им просто не приходит в голову задерживаться на пустой палубе, когда на корабле куча мест поинтереснее. Пожалуй, я и сама охотнее прогулялась бы где-нибудь еще: однообразие белых стен, дверей, потолка и пола почему-то стойко ассоциировалось с больницей. Не хватало только скорбящих пациентов на костылях и снующих туда-сюда врачей.
Девяносто четыре, девяносто три…
Интересно, стучать надо? Панели плотные и толстые, звук сквозь них может и не пройти. К тому же, вдруг у пришельцев принято плясать, пока не впустят, или петь на пороге матерные частушки. Моя дверь автоматически открывалась, каким-то чудом точно угадывая момент, когда я собиралась войти, в другое время безропотно позволяя себя разрисовывать, но здесь так не получилось. Видимо, они пускали без вопросов только хозяев кают.