– Надо тебе, а выслушивать потом обоим! – Свистящий шепот Кипа раздавался откуда-то сбоку.
– Когда она в следующий раз ко мне прицепится, я отключу тебя от зарядного устройства. Посмотрим, как тебе понравится голодать, – глухо пригрозил Рим.
Та-а-к… И при чем тут голод? Похоже, Кип все-таки спрашивал не обо мне. Тогда о ком же? Не спеша выдавать свое присутствие, я пошла на голоса. В помещении было еще темнее, чем на балконе, горела только тусклая аварийная подсветка, но я разглядела несколько столов и что-то похожее на буфет. Откуда-то из глубины слышался мерный гул рефрижераторов, напомнивший об утренней лаборатории. Легкий запах вареных кабачков окончательно утвердил меня в догадке: это столовая для сотрудников. Но почему Рим пробирается сюда ночью, тайком? Или он из касты ночных жрецов, терроризирующих холодильник под покровом темноты?
Флибериец обнаружился в закутке, который, должно быть, исполнял роль кухни. По пояс закопавшись в шкаф, он чем-то активно шуршал и хрумкал.
– Попался! – Я резко хлопнула его по спине.
Как он подскочил! На миг мне почудилось, что флиберийцы летают: Рим взвился вспугнутой перепелкой, хлопнулся головой о перегородку и шарахнулся, усыпая пол бутербродами. С куском колбасы во рту и перепуганным взглядом гордый космический завоеватель выглядел до того комично, что я сползла по стенке, держась за живот. Сообразив, что это всего лишь я, Рим облегченно выдохнул сквозь колбасу, но тут дверь столовой с шорохом открылась.
– Здесь кто-нибудь есть? – Мелодичный женский голосок колокольчиком прозвенел в пустой столовой, а Рим ни с того ни с сего развил такую бурную деятельность, что я даже малость струхнула.
Выпучив глаза, он с натугой проглотил колбасу, рывком поднял меня с пола и силой запихал в шкаф, который оказался не шкафом, а целой кладовой. Рим закинул внутрь рассыпанные бутерброды, закрыл дверцу и зажал мне рот ладонью, с чем я была категорически не согласна. Во-первых, меня наповал сразил запах сервелата; во-вторых, не люблю, когда кто-то пытается меня заткнуть; а в-третьих, руки флиберийца балансировали на грани ожога. Я принялась яростно отбрыкиваться, но избавиться от него оказалось не так-то просто. Пресекая все старания, Рим придавил меня к стене всем весом, практически задушив, и злобно зашипел:
– Ну, Саша, молись теперь, чтоб она нас не заметила! Да тихо ты!
– Саша, послушай его хоть в этот раз, прошу! – истерично всхлипнул Кип.
Я протестующе мыкнула. В кладовке теплело с каждой секундой. Если мы еще немного так постоим, я изжарюсь заживо. Рима бы в мою квартирку, когда отключают отопление: я, бывало, так замерзала, что приходилось по дому в пуховике ходить, и тепленький флибериец пришелся бы весьма кстати. Но в крохотной кладовой тесный контакт с ним заставлял меня обильно потеть и копошиться в безуспешных попытках хоть немного отодвинуться.