может отдыхать, торча на «канате». Такого не бывает.
Пока девушка за Прилавком укладывает киску-робота обратно в коробку (возможностей для извращенных сексо-экзистенциальных головоломок здесь настолько много, что лучше не выбирать), мной одолевает страх перед наказанием, сразу как осознаю, что я — второй после Следующего и должен задать этой симпатичной, но залитой чернилами подушечке для булавок вопрос о кольце для члена. Все кошмарно усложняется тем, что я замечаю, что кольца эти многообразны по видам и размерам. Есть металлические, кожаные, резиновые, светящиеся в темноте, с заклепками на манер собачьих ошейников с надписью «Сука», сделанной металлическими буквами. Кроме последнего, которого, я просто уверен, мне не нужно ни за какие коврижки, все остальные… Я в раздумье.
И вот я уже Следующий.
За мной — смуглые потные люди с сомнительным уголовным прошлым, желающие получить жетоны.
Девушка за Прилавком уныло смотрит на меня. Я в своей жизни никогда не видел кого-нибудь в возрасте до тридцати, кто выглядел бы настолько, просто абсолютно измученно. Она ничего не говорит — попросту смотрит на меня так, как смотрят на блевотину на мостовой у пивного заведения в День святого Патрика. Я, уставившись на нее, выдавливаю из глотки нечто, что только и могу сделать в присутствии данной компании:
— У мм… мне нужно, то есть я хочу. Я хочу купить одно из этих… — Доктор сказал — металлическое? Подозреваю, что металлическое. Металл крепче, чем кожа или резина. Мне нужна крепость. Думаю, доктор сказал — металлическое. — …Мм… одно из этих металлических, — говорю я, неопределенными жестами показывая на витрину.
Так же поступают все американцы, когда заказывают круассаны, понимая, что они не смогут произнести это слово даже близко к правильному произношению и при любой попытке сделать это будут похожи на умственно отсталую девушку по вызову.
Я вижу, что кольца четырех размеров, и поэтому, конечно, она спрашивает меня:
— Какого размера?
Короткая вспышка свершения и гордости: я только что доказал, что размер действительно имеет значение.
Я фактически произношу это вслух до того, как додумаю до конца:
— Я думаю, размер действительно имеет значение, на самом деле… хе-хе…
— Еще бы, — говорит она почти с тем же количеством энтузиазма и заинтересованности, которого, по-моему, хватило бы ей на всю эту педелю.
Смуглые условно-досрочно освобожденные, стоящие за мной в очереди, ощутимо слышно переминаются с ноги на ногу и вздыхают в явном нетерпении.
Моя гордость, старающаяся опровергнуть чепуху о важности размера, терпит полное поражение от положения, которое должно было быть заранее обдумано и которое звучит так: то, что я должен сейчас объявить о моем размере, о коем, как я только что убедился, знает здесь каждый, имеет большое значение.