— Ты всегда была умной девочкой, нежная моя, — усмехнулся кесарь. А затем уже совершенно серьезно произнес: — Отныне бессмертием обладаешь ты. Не уверен, что сделал тебе достойный подарок, видит Свет, слишком часто я желал бы умереть, но не обладал подобной возможностью.
Сидя перед ним я молча смотрела на Араэдена, но гнев поднимался волной.
— Я не просила о бессмертии! — слова сорвались практически с шипением.
— Я знаю, — кесарь смотрел на меня вновь с улыбкой, — ты просила лишь дважды, один раз, чтобы я не трогал шенге, и второй раз, чтобы не убивал Динара. Я выполнил обе просьбы, нежная моя.
— Еще я просила о разводе, — горло сжало спазмом.
— Мы поступим лучше, я сделаю тебя вдовой, — усмехнулся кесарь.
Я не видела повода для улыбок, ни единого повода.
— Не хочу быть бессмертной, — прошептала я.
— Прости, нежная моя, я пытался этого избежать, — и он действительно просил прощения.
Судорожно вздохнув, еще тише добавила, напряженно глядя на него:
— Не хочу быть вдовой.
Во взгляде Араэдена тенью промелькнула боль, но лишь тенью.
— У всего есть цена, нежная моя, — очень холодно произнес он. — Я оставил тебе Динара, шенге и мою империю. Я сделал что мог. И я прекрасно понимаю, что ты не хочешь быть вдовой, но, увы, у тебя есть лишь один шанс избавиться от меня — моя смерть. Развод, не то, на что я согласился бы когда-либо в принципе. Поверь, мне проще умереть, чем отпустить тебя. Уходи.
Я не пошевелилась.
Сидя перед кесарем, я обхватила мокрые плечи ледяными уже руками и с горечью подумала, что, кажется, смерть от воспаления легких теперь мне не грозит… Вспомнился диалог в Прайде, когда кесарь сидел на холодных ступенях, а я беспокоилась о его здоровье, как же глупо я выглядела тогда в его глазах.
— Ты никогда не выглядела глупо, нежная моя.
— Даже в нашу брачную ночь? – спросила, чувствуя, как глаза жгут слезы.
Кесарь грустно улыбнулся, а затем тихо произнес:
— Твои мысли в момент нашего бракосочетания, твоя молчаливая просьба к отцу, которую он не пожелал ни понять, ни услышать… Ты никогда не выглядела глупо, нежная моя, ты с достоинством принимала даже самые страшные удары судьбы. Мне очень жаль, что одним из этих ударов стал я. Уходи.
Противоречия всегда были моей второй натурой, потянувшись, я обняла Араэдена, прижалась к нему и не стала никуда уходить.
— Если бы я не знал тебя так хорошо, мог бы подумать, что ты решила не оставлять меня, пока абсолютно точно не удостоверишься в моей смерти, — тоже обняв, выдохнул он в мои волосы.
— Примерно так, мой кесарь, — прижалась крепче к нему и из вредности добавила: — Ничего, мы вас потом пышно захороним и я еще станцую на вашей могиле.