– Сандвич с ливерной колбаской и сельдереем на ржаном хлебце. И un peu кетчупа.
– Спасибо тебе, Господи, еще один уникальный заказ. – И официант поспешил на кухню.
– Даже этот чертов официант не воспринимает нас всерьез, – вздохнул Флетч.
– Никто не воспринимает молодых всерьез. Это привилегия стариков.
– Но мы с тобой не такие уж молодые. Ветераны войны. Ты – юрист, я – репортер.
– Люди по-прежнему относят нас к категории неприметных серых мышек.
– Может, потому, что мы – симпатичные парни?
– В этом костюме ты просто неотразим, Флетч.
– Я знал это, как только натянул его на себя.
– Этим утром меня вызвали в кабинет Хаулера. Старшего партнера. Видишь ли, я должен сидеть на совещаниях, разумеется, не произносить ни слова, не смеяться, не выказывать иных эмоций, не таращиться на кого-либо из присутствующих.
– Такие условия поставили тебе при приеме на работу?
– Именно так. От меня требуется лишь одно – слушать. Притворяться, что меня вроде бы и нет. Я должен изучать методы работы моих более опытных коллег, посредством которых они не только получают баснословные гонорары, но платят жалованье нам, их братьям меньшим, шоферам служебных мерседесов.
– Действительно, такому стоит поучиться.
– Ты прав. Кроме того, присутствие на совещаниях пеонов, вроде меня, необходимо и для того, чтобы они представляли себе объем предстоящей им черновой работы.
– Ты хочешь сказать, что старшие партнеры нисходят лишь до руководящих указаний?
– Представь себе, что у Хайбека, Харрисона и Хаулера появился новый клиент...
– Ха-ха-ха.
– Послушай, я еще не закончил.
– Мне следовало сказать: «Хай, ха, хау»? Или ты подумал, что я смеюсь?
– Как я мог?
Официант принес сандвичи.
– Вот ваша еда.
– Благодарю, – кивнул Флетч.
– Значит, так, – Олстон проверил количество кетчупа, убедился, что его не больше, чем он заказывал, и продолжил: – Этому новому клиенту в ночь с субботы на воскресенье полиция помешала вытащить из дома в Хейтс столовое серебро, музыкальный центр и прочие дорогостоящие игрушки. Причина, заставившая этого господина обратиться к Хайбеку, Харрисону и Хаулеру, заключалась в том, что дом, серебро, музыкальный центр и прочие дорогостоящие игрушки не являлись его собственностью.
– Грабитель.
– Причем один из лучших специалистов в своей области.
– Каким образом он оказался в то утро не в зале суда?
– Прибыл к нам прямиком с судебного заседания, после того как ему хватило ума попросить и, соответственно, получить первую из несомненно многих отсрочек рассмотрения дела по существу.
– Его выпустили под залог...
– Который составил весьма скромную сумму, внесенную им самим. И он привел веский довод, убедивший судью, что оставлять его в суде просто невозможно. Видишь ли, этот господин в тот день намеревался отвести своего пятнадцатилетнего пса к дантисту.