Многочисленные проволочные нити прикрепляли металлический приемник в виде четырехугольного ящика или коробки к большому стальному кругу или обручу, снабженному с двух сторон внушительного вида и размеров шатунами, выдающимися наружу. Сам круг, или обруч, оставался неподвижен, но шатуны по обеим сторонам его усиленно работали, равно как и хорошенькие стержни, приделанные к ним, вращались с головокружительной быстротой в продолжение нескольких секунд, затем на мгновение останавливались и затем снова начинали работать. По-видимому, двигатель, заставляющий их вращаться, находится в металлической коробке. В комнате носился легкий запах азота. Оба компаньона следили с напряжением за машиной.
— Ну, Броун, а что же крылья? — спросил изобретатель.
— Они слишком велики для того, чтобы я мог привезти их сюда, — они имеют два метра одной только длины и девяносто сантиметров ширины; но вы не беспокойтесь, мотор достаточно силен для того, чтобы привести их в действие, — за это я вам ручаюсь.
— Они из алюминия с медными скрепками?
— Да!
— Нет, вы посмотрите только, как это прекрасно работает! — воскликнул Перикор, протянув свою тонкую худую с нервными пальцами руку и нажав кнопку, очевидно регулирующую ход механизма. Кривошипы стали вращаться медленнее и спустя минуту совершенно остановились. Изобретатель нажал другую кнопку, стержни содрогнулись, и аппарат возобновил свое ротационное движение.
— И заметьте, тот, кто будет испытывать этот аппарат, не должен на это расходовать никакой мускульной силы, он может оставаться совершенно пассивным и применять для управления аппаратом только одни свои умственные способности…
— Да, благодаря совершенству моего мотора, — заметил Броун.
— Нашего мотора, — поправил его сухо изобретатель.
— Да, конечно, — возразил его коллега с некоторой досадой, — того мотора, который вами придуман, но мною осуществлен… называйте его как хотите.
— Я называю его мотор Броун-Перикор! — воскликнул инженер, и в черных глазах его сверкнул недобрый огонек. — Вы выработали некоторые подробности, но сама мысль, абстрактная мысль этого аппарата и механизма принадлежит мне; она моя, и только моя!
— Пусть так, но абстрактная мысль не приводит в движение мотора и вообще недостаточно осязательна, — ворчливым тоном пробормотал Броун.
— Вот потому-то я и вступил с вами в компанию, — сказал изобретатель, нервно барабаня своими длинными, тонкими, несколько костлявыми пальцами по столу. — Я изобретаю, в моем мозгу создается полная картина будущего механизма, а вы строите этот механизм — мне кажется, что таким образом работа распределена поровну между обоими.