Тина вздохнула и нажала на кнопку.
– Боже, дочка, ты не заболела? Почему у тебя такое лицо, что я сейчас начну думать, что ты не рада меня видеть? Или ты много работаешь? Вот Софико, невестка Лианы, тоже такая грустная ходила, пока не забеременела. А сейчас такая красавица, будто она себе нос переделала. Расцвела просто. Только не обижайся, ты у меня тоже такая красавица, что тьфу на тебя. Когда ты перестанешь работать и уже станешь нормальной женщиной?
Выражением «нормальная женщина» свекровь совершенно не собиралась обидеть невестку. Просто она считала бестактным спрашивать, когда Тина наконец сделает ее бабушкой, и нашла такой способ высказывать свои желания. Впрочем, про «нормальную женщину» свекровь успевала намекнуть раз двадцать за время разговора.
– Покажи мне моего сына! – потребовала свекровь.
– Он на работе задержался, – ответила Тина, прекрасно зная, что за этим последует.
– Как задержался? Зачем задержался? Ему что, домой не нужно? Он забыл про тебя и про меня? И как мы обе ждем, когда ты станешь нормальной женщиной? Сейчас я ему сама позвоню и напомню, как он должен бежать домой! Клянусь, я как мать с ним поговорю! Я сама прилечу к вам раньше, чем он успеет до дома доехать! – Свекровь была готова к боевым действиям.
– Пожалуйста, Илона Николаевна, мама, не надо. У него очень сложный пациент. – Тина старалась говорить как можно более убедительно.
– Ох, бедный мой Отари. – Свекровь немедленно переключила регистры и начала причитать. – Он такой талантливый, такой умный. Без него никто не может жить! Все на нем держится. Зачем я воспитала его таким ответственным? Зачем он стал таким великим стоматологом, как его дед? И я знаю, что будет! – Илона Николаевна сделала театральную паузу, рассчитывая на то, что Тина задаст вопрос.
– Что? – Тина прекрасно знала свою роль и реплики.
– Как что? Ты еще спрашиваешь! – воскликнула Илона Николаевна. – Он опять будет ходить голодный! Его дед, мой отец, тоже ходил голодный, потому что тарахтел своей машинкой вместо ужина. Ему чужой зуб был важнее чакапули! Моя бедная мама каждый день сидела под дверью кабинета с тарелкой мяса, чтобы покормить своего мужа! Почему ты не сидишь под дверью своего мужа, моего сына?
– Он не хочет. Запретил мне приходить, – сказала Тина, стараясь сохранять спокойствие. Она решила не сообщать свекрови, что ее великий сын вовсе не колдует над чужой челюстью, а прекрасно выпивает и закусывает в компании друзей.
– Ха! Он запретил! Посмотри на него! Нет, я хочу на него посмотреть! Кто его спрашивает? Или ты его спрашивала? Запретил он… Сначала пусть сделает тебя нормальной женщиной, а потом запрещает! Откуда он знает, что хочет, а чего не хочет? Он мужчина – откуда ему знать? Нет, я все-таки ему позвоню и поговорю как мать. Нет, я сейчас позвоню Карине в аэропорт, пусть она посадит меня в самолет, и я прилечу к вам! Я моего дорого Отари так встречу после работы, что он сразу будет нас сильно любить! Пусть Отари со мной дело имеет, раз жена ему досталась такая послушная и доверчивая. Если мой сын не думает о жене, то пусть подумает о своем желудке и нервах матери! Где он? Или ты думаешь, я такая дура, что поверю в чужую челюсть и сложный случай? Тина, дочка, он сидит сейчас не в кабинете, а в ресторане и ест еду, в которую я не верю! Дочка, зачем ты так его любишь, что говоришь мне неправду? Или ты такая бедная, что веришь Отари? Моя мама со своим чакапули по всем ресторанам папу разыскивала. Повара из кухни боялись нос высунуть, когда мама чакапули на тарелку выкладывала, чтобы папа мог закусывать. Потому что никто так не умел готовить, как моя мама. Тинико, звезда моя, скажи правду! Ты еще не бомж?