Мулла взял почтительно протянутую короткую плеть, взмахнул ей и почувствовал знакомое возбуждение. Низенький и толстый, он не вызывал у девушек ничего кроме насмешек и ни одна из них – не подарила бы ему свою благосклонность без денег. Потому то он и пошел в религиозную полицию, карать разврат и порок. И своей ревностью в выполнении священного долга – заслужил право быть экзекутором всей Джидды…
– Все готово, эфенди… – поклонившись, сказал один из подручных – женщину привезли, люди собрались.
– А журналисты? – жадно осведомился мулла – много там журналистов?
– Столько, что он дрались за место, чтобы снять получше.
Мулла сладострастно улыбнулся.
– Тогда пошли…
* * *
Место для экзекуций в Джидде представляло собой площадь, на которой всегда не хватало места – люди любили кровавые зрелища. На ней исполняли два вида приговоров – порка и обезглавливание. Обезглавливание было высшей мерой наказания в Саудовской Аравии, приговор приводился в исполнение мечом. Мулла решал, кому и как умереть – палач был опытным и мог снести голову с одного удара – а мог растянуть наслаждение минут на двадцать. Несколько неточных ударов, каждый из которых калечит приговоренного, но не убивает. Иногда мулла брал от родственников казнимого деньги за то, чтобы все свершилось быстро и без мучений. Иногда – если казнили человека, который по какой-то причине вызывал у муллы неприязнь – мулла просил палача задержаться, не торопиться и сладострастно смотрел, как на нагретые солнцем камни брызгает густая, почти черная кровь.
Но сегодня – экзекуция была особенной. Жертву хорошо знали в городе – одна из первых красавиц, светская львица. Тем нагляднее будет урок.
Мулла вышел из автомобиля – скромного белого седана – и протолкался через толпу, когда палачи уже собрали необходимое приспособление. Это было что-то вроде треугольной пирамиды, раньше она была из дерева, но недавно во время одной из экзекуций оно развалилось и пришлось изготовить новое, уже из строительной арматуры. Новое было не в пример удобнее – оно не сколачивалось каждый раз гвоздями, а собиралось на винтах и шарнирах, а там, где должны были быть привязаны руки и ноги наказываемого – были удобные скобы, раньше приходилось вбивать гвоздь, чтобы зацепить веревку. Женщину еще не привели.
Мулла несколько секунд помолчал, словно собираясь с мыслями. Десятки объективов были направлены на него.
– Мы собрались здесь – сказал он – чтобы привести в исполнение приговор шариатского суда в отношении Карины Аль-Максуд, дочери нашего народа, забывшей его обычаи и погрузившейся в пучину разврата и порока. В то время, как лучшие из сынов нашего народа идут на джихад и принимают шахаду, чтобы встретиться в раю с теми, кто принял шахаду до них – эта проститутка танцевала голой перед неверным и отдавалась ему до брака! Перед британцем, сыном собаки, одним из тех, кто угнетает, и порабощаем мусульман! И когда мы застали ее за сим неблаговидным деянием – она не раскаялась и не смирилась – а британец едва не убил одного из правоверных, присланных мною чтобы остановить этот мерзкий харам!