— А ты их все возьми да и повесь на шею вместо медали, — обернулась к нему Сомова, положив на полные бедра руки.
Федот, придавив каблуком потухшую цигарку, проговорил:
— Пробросаешься… Не всегда будем за палочки работать.
— Грозилась свинья солнце съесть!
— Языком молоть ты норовиста, а какие у коров нашлепники по бокам, не видишь! — упрекнул пастух.
— Ей ничего не нужно. Она богатая! Мужик, чай, на отходе денежки выколачивает, — съязвила Дашка.
— Тебе тоже плакать не след. У тебя сосед много получает. Пригласи его вечерком, поделится.
И Наталья состроила презрительную гримасу.
Ялышева хотела ответить что-то едкое, но, увидев Кондрата, подхватила корзинку, начала набивать мелко нарезанной соломой. Коровы поддевали резку мордами, топтали ногами, но не ели.
— Потерпите, милые! — глядя на них, бормотал Федот. — Вот на траву выйдем, тогда уж…
Раздав корм, доярки взялись за подойники. Струйки молока, перегоняя друг друга, ударились о железное дно. Жбанова подошла к столику, установила на фанерке молокомер.
— Коза больше дает! Только зря сиськи рвут, скотину мучают… — не глядя ни на кого, раздумчиво проговорила она.
— Давно корма кончились? — тихо, как бы опасаясь нарушить ход ее мысли, спросил Кондрат.
Заведующая фермой поняла, что волновало бригадира. Сейчас этот вопрос мучил всех. Никто не ожидал такой затяжной весны.
— Третьего дня! — также тихо и односложно ответила она. — Вчерась ходила к соседям, в «Прилив». Думала, там одолжат. А у них так же худо. Говорят, едва-едва дотянут. Кто ждал такое?
— Н-да, положение, хуже не надо, — покачал головой Кондрат. — Ветошь косить не пробовала?
Жбанова пожала плечами.
— Где ее найдешь под снегом! Да и осень-то какая была. Погнило все. А вот ее, — кивнула она на солому, — не едят. Мы уж ее и парим и подсаливаем. Никак…
— Вот снег только, — вмешался в разговор пастух. — А то я читал одну книжку. Должно, в Сибири было. Бескормица одолела. Начался падеж. Одна умная голова — председатель решил весь скот выгнать на озимые. И ничего, выходились. А поле потом яровыми засеяли.
— Что говорить пустое! — не без раздражения оборвала его Жбанова. Она поправила прядку сползших на прямой, изрезанный продольными морщинами лоб, потуже подтянула концы темного полушалка, начала набивать корзину резкой. — Хотя бы горсть муки или зерна какого, — говорила она, захватывая руками мелкую солому. — Другое бы дело. А так, боюсь, не дотянут.
Лицо Кондрата вдруг оживилось. Весело взглянув на горбившуюся над корзиной заведующую фермой, он сказал:
— Федот-то правильно об озими надоумил. Скажи, Анастасия Гавриловна, будут коровы есть кукурузное зерно?