— И то правда, — смутился Горбылев. — Поет, как по нотам.
— Позаросло тут, не пролезешь…
— Вырубать надо. Только хватит ли сил?
— Двух зайцев убьем: зимы на две дров наготовим да сена сколько получим. Земля здесь добрая. Была бы плохой, так не росло.
— И здесь надо, и на Лужке. Там, глядишь, Кроватку и Соловьевский столб тоже очистить захочется. А вот рук не хватает.
— Не сразу браться за все. По-маленькому да по-тихонькому — глядишь, и наведем порядок.
Горбылев посмотрел вверх. Королька уже не было. Только ветки с набухшими почками приветливо манили к себе.
— У меня в голове своя арифметика. Если с каждого расчищенного участка взять хотя бы возов по пятьдесят, то дополнительно соберем более семидесяти тонн сена. Это разве не богатство? А если все распахать, вот трава попрет!
— Ничего не выйдет, — перебила Жбанова. — Пробовали уже. Все водила в плугах порвали, а толку что? Получилось не пашня, не луг, только зря землю всковыряли, не могли подступиться ни с бороной, ни с косой. Пришлось катки пускать, хоть сколько-нибудь сравнять. А трава и так растет хорошо. Только ни к чему нам. На пойме на что трава, и ту оставляем под снегом.
Горбылев сердито взглянул на нее.
На молодую осину села сорока. Качаясь на ветке, посмотрела на разговаривавших и затараторила. Жбанова взмахнула на нее веревкой.
— Кыш, проклятая…
Сорока сорвалась с ветки и, не переставая тараторить, полетела в глубь зарослей.
— Чекочит, окаянная, как наша бухгалтерша.
— Разве Татьяна Васильевна плохой работник? — уставился на нее Горбылев.
— Нос слишком дерет. Трещит, как скоромная сковородка, а толку — тьфу, — в сердцах плюнула Жбанова. — Намедни спрашиваю: есть ли деньги на постройку двора? Как взъелась: не твое дело — и пошла…
— Будет двор. — И, больше не сказав ни слова, Егор Потапович пошел к лошади.
— Надо не обещать, а делать! — крикнула она ему вслед.
Когда Горбылев собирался сесть в двуколку, Жбанова остановила его.
— Говорили обо всем, а вот о пастбище забыла спросить. Как решили-то?
— Не время сейчас! — недовольно поморщился он. — Сама видишь, какими делами заняты… Выбирайте пока лужайки, а там посмотрим.
— Лужайки день-другой и стравим. Их не так и много, — не отступала Жбанова. — Иначе не жди молока. Какой хороший выгон был на Монастырской пустоши! Все равно Цыплаковы скотом выбивают.
Егору Потаповичу в голову бросилась кровь. «Один метит эту пустошь распахать, другой — под выгон. Сил нет!»
— Коровы-то как бы вольготно почувствовали, — продолжала Жбанова.
— Сама ты корова! — вскипел он. — Все эти годы была всем довольна. А теперь нате, молока лишимся. Видно, не хочешь следить за фермой, вот и ищешь причину. Пусть, мол, правление поломает голову да пастбище даст получше.